Будем жить!
Шрифт:
– Видишь ли, какая поганая сложилась ситуация на сегодняшний день… Что-то нехорошее заваривается вокруг немцев. Уже с полгода как, а может – и больше, не знаю. Такое впечатление, что их сейчас, как совсем недавно нас, начал прессовать Орден. Придерживают высокотехнологичные грузы, «случайно теряют» кое-что (интонацией Баргузин чётко обозначил своё отношение к этому «случайно»), военного и двойного назначения поставки и вовсе практически заморозили… Никто не может понять, ради чего это всё затеяно, но немцы тоже слегка психуют и пытаются как-то компенсировать положение дел – естественное желание, не находишь? Ну а нам сам бог велел в этом деле поучаствовать, за копеечку малую – мы же не людоедам оружие везём, смекаешь? Заметил, что грузополучателем у нас отмечен Форт Ли? А пойдём мы, как ты понимаешь, совсем в другую сторону… Что у нас за груз – извини, тебе знать не стоит. Просто поверь – когда придём в Нойехафен, то выгружать будем не в таком вот вонючем отстойнике, как в Портсмуте грузились, а прямо на флотские пирсы! Кстати, успокой своих
– Давай. – вздохнул я, прикидывая глубину задницы, в которую опять залез по собственной инициативе. То, что наш корабль могут объявить пиратским при первом же досмотре – само собой. Вопрос только – захотят ли, и что на этот случай в загашнике у капитана заначено? И, разумеется, не всякая посудина на подобное способна: какой-нибудь катер с «единым» пулемётов в виде главного калибра – стандартный для Нового Мира вариант пограничного «корабля» – «Чайка» своим корпусом переедет и даже краску не сильно поцарапает! А вот боевой вертолёт нас на дно пустит, даже не запыхавшись – мы не военный корабль и к реальному сопротивлению армейской технике не способны…
В бухте какого из островков, рассыпаных вокруг Новой Англии – хотя мне кажется, что скорее вокруг Новой Шотландии, но не факт; после выхода из порта Нью-Портсмута мы взяли курс на запад и пилили так до почти полной темноты, так что уйти могли достаточно далеко – мы простояли почти весь следующий день. Команда «Чайки» – кстати, переставшей быть «Чайкой», новое название нашей посудины звучало как «Glasgow», несколько нагловато, на мой непросвещённый взгляд, ну да Баргузину виднее – активно занималась малярными работами, кроме одной бригады, столь же активно драпирующей наш «крейсер». На удивление, всего за без малого восемнадцать часов «Чайка» изменилась до неузнаваемости! Ранее тёмно-коричневый надводный борт стал светло-серым; надстройка, напротив, изменила цвет с бледно-оранжевого на насыщено-зелёный, кроме выкрашенных в белый цвет крыльев мостика. Борта стали в полтора раза выше, нарощеные дополнительными щитами; надстройка стала меньше – вокруг трубы в её задней части разобрали фальшивый ангар из этих самых щитов; из каркаса для этого «ангара» удивительно быстро в носовой части судна собрали ещё одну грузовую стрелу – не уверен, что она сможет выполнять предполагаемые функции, но выглядела конструкция добротно, как настоящая. Я, любуясь протекающим на моих глазах действом, поинтересовался у торопливо куда-то проходившего Фёдоровича, каким образом планируется убедить таможенную службу как минимум Порто-Франко в том, что не существующий ни по каким документам корабль имеет место быть – и что реально толку от такой замечательной маскировки практически нет… на что боцман совершенно по-бандитски оскалился и ответил:
– А кто тебе, служивый, сказал, что этот корабль не существует? Обижаешь, крыса сухопутная! Всё как положено – регистрация, порт приписки, судовая роль, журнал и всё прочее в наличии, комар носу не подточит! У нас фирма солидная, все документы оформлены как положено, ни один пускач не подкопается… Вот так-то, салага! – и с довольной рожей усвистал по своим делам. Ин-те-рес-но… Это каким же образом они… ладно, зарегистрироваться могли, это дело такое – зашёл в один порт под видом «Чайки», в другой – «Glasgow», подал заявку на регистрацию в порту приписки… хотя – а с документами во второй раз как?! Но ладно, допустим… А то, что эта посудина время от времени «исчезает», точнее, меняет идентификацию – это как? И как они журналы ведут – тупо «с потолка»?! Так можно раз-другой, а потом – тут портов раз-два и обчёлся, вычислят – и… Хотя-а-аа… А если у этой бравой компашки не один – такой – корабль?! Тогда где-то не слишком далеко сейчас какая-то лайба перекрашивается в ржавый колёр и рисует на носу и транце гордое название птички! Не, бред, это ж какая организация должна быть?! Или… всё, хватит. Пусть даже здесь каждое второе корыто принадлежит свирепой контрабандовой мафии – не моё дело. Не думать об этом… Я сказал – не думать! Вон даже кошатины, ощутив моё настроение, слегка забеспокоились – а ради чего? На кой чёрт мне оно?!
Хотя вид на глазах преображающегося корабля с берега – закачаешься, как на каком-то ускороенном просмотре видео! Почему с берега? Так это вынужденная мера – кошарики мои ещё готовы терпеть пребывание в, считай, будке «посреди бегущих волн», но вот ароматы свежепокрашенной посудины обонять – ищи дурных! Как только морячки протараканили несколько вёдер с краской, и с кормы начали доноситься первые, робкие, смешанные с ароматами камбуза оттенки растворителей (спиритусов, бензинов-ацетонов) – я кабанчиком метнулся к кэпу, и уже через десяток минут (из них три минуты на капитанскую ругань, на тему причиняющих экипажу лишнюю головную боль пассажиров) мы на надувнушке типа «зодиак» весело плюхали днищем о мелкую волну в сторону галечного пляжа бухточки. Хе-хе, зато, когда коты принялись носиться по берегу в диком восторге от самого ощущения под лапами не каких-то металлических или, в лучшем случае, деревянных палуб, а настоящего камня и песка – Баргузину пришлось такой же руганью разгонять команду по местам, зрелище получилось отпадное! Да и после время от времени
Не знаю, маскировка помогла, удача, или мне, что естественно и понятно, не всё сообщили (не удивлюсь, если у этих ушлых ребяток имеются «прикормленные» таможенники чуть не в каждом порту – точнее, имеются-то они наверняка, даже гадать нет смысла, но вот их «уровень влияния»? одни просто «не заметят» контрабанду, за мзду малую, а другие – ковровую дорожку расстелят и за ручку проводят – но уже за солидные «сапасибы», и никак иначе…) – но до Нойехафена мы добрались без проблем. Сегодня в одиннадцать с копейками вошли в порт и тут же стали к пирсу (Баргузин и тут не обманул – если и можно считать какую-то часть порта военной, то это именно она), и уже через час наша машина вместе с экипажем и «пассажиром» стояла на твёрдом дорожном покрытии. Прощание вышло скомканным, экипаж «Glasgow» муравьями метался по судну, готовясь к ускоренной выгрузке опасного груза (в первую очередь, из-за наверняка присутствоваших лишних глаз и ушей), да и мы не очень-то рвались запомниться «…охраной привезенного Протекторатом – под видом контрабанды – оружия…», а потому в темпе покинули территорию порта и занялись поисками представительства ПРА. Ну и вот… нашли, кажется.
Нашли, к счастью, именно то, что и искали. Действительно представительство, а заодно и весь остальной комплекс межанклавного функционала, включая торговую миссию и филиал родимого Седьмого Управления – поскольку весь набор юридических функций собственно и относился непосредственно к нашему управлению РА, лишних сущностей плодить никто не собирался. В здание нас впустили без проволочек, что-то типа ресешена и заодно КПП на входе укомплектовывалось смазанной внешности девицей непонятного возраста (от двадцати с небольшим и до тридцати с гаком) под погонами старшего сержанта, которая, проверив сопроводительные документы, сходу отфутболила нас к необходимому кабинету, скороговоркой объяснив, кого мы там должны найти. Больше ничем мы её не заинтересовали – даже по званию деваха старше, а уж внимания ей здесь и без нас более чем достаточно! Я даже заподозрил, что её крайне неяркая внешность – сознательные ухищрения с помощью косметики, дабы… не провоцировать. Хотя что-то такое и в Уставе вроде имелось, но Устав – это Устав; какую женщину какая-то бумажка, пусть даже обшлёпанная суровыми печатями сплошь, остановит, если ей хочется выглядеть сногсшибательной?!
Мы – это я и Весло; День, как наиболее отдохнувший (так получилось с пересменками) остался в кемпере, караулить Дейса. Вместе с котами – в чужом городе мне выделяться очень не хотелось… Немец никаких провокационных действий не производил, но – орднунг и ему должен быть близок и понятен, да и сколько того орднунга нам осталось? Тот, кто служил в армии, знает этот почти физический зуд, когда считаешь не то что недели – а часы до момента вызова в канцелярию за увольнительным предписанием! А уж то, что оные предписания у нас уже имеются – и вовсе делает ожидание едва выносимым!
Кабинет искать долго не пришлось – да и что там искать было, «…второй этаж, налево, четвёртая дверь, номер семнадцать, старший лейтенант Мейеркин Наум Яковлевич, должен быть на месте…». Этаж – на месте, коридор налево – есть, дверь под номером «семнадцать» тоже имеется, и действительно – четвёртая от лестницы… капитана – нет. То есть – кабинет закрыт на ключ, и из-за массивной деревянной двери на стук и дёргание ручки никакого отзыва не получено. Н-да, задачка, однако…
– Может, пойдём уточним, где этот старлей болтаться может в рабочее время? – Весло, как всегда, склонен к простым и наиболее быстрым решениям. Я смотрю на светлое дерово дверного полотна и пытаюсь расслышать… ну, мне показалось, что за дверью был какой-то лёгкий, на самой грани отчётливости, шум. Как от передвигаемой мебели, что-ли? Вроде Весло и прав, но… а вдруг там что-то нездоровое, типа проникших зачем-то в кабинет одного из старших лейтенантов ПРА злоумышленников? И сейчас эти самые злоумышленники жестоко измываются над стойким офицером, выпытывая у него… что-нибудь, очень секретное и напрямую влияющее на всю армию ПРА как минимум? В этом случае дверь – стратегическая точка, которую при поспешном бегстве злодеям миновать никак не получится – в новоземельные окна без перфоратора или хотя бы «болгарки», а также нескольких десятков минут напряжённого труда над выбиванием анкеров из стен или вырезанием толстенных прутьев решётки, хрена выскочишь! А уж тихо такую операцию и легендарные узкоглазые нинзюки не провернут, даже если их хорошенько намылить…
– Не знаю, Коля, я бы остался и посторожил дверку, мало ли? – всё ещё задумчиво тяну я, пытаясь одновременно прислушаться к происходящему – или не происходящему – за дверью. Весло, оценив мою реакцию, мгновенно подбирается и совершенно другим, настороженно-предвкушающим тоном переспрашивает:
– Что-то серьёзное, командир? Что именно, может, тревогу поднять? Или дверь вышибать будем?
Я пожимаю плечами:
– Коля, ну что за замашки? Тем более, я и сам пока не понимаю, серьёзное или не очень… Вот чувствую, что за дверью кто-то есть, а кто именно, и по каким соображениям не отвечает на стук – понятия не имею. Может, он там просто заперся и дрыхнет? А мы тут устроим штурм кабинета, с разрушениями и спецэффектами? Не говоря о том, что за дверь наверняка платить заставят… но и взять и уйти – тоже как-то… а если?!