Будем жить!
Шрифт:
Короче, покинули мы представительство под дружный гогот где-то на лестнице, и вспыхивающие то здесь, то там очаги хохота из окон, ну и массу похлопываний по плечам и выставленных вверх «больших» пальцев. Хотя сами позволили себе ржачь только в машине, мы с Веслом в кузове, а День за рулём – сам водилой назвался, так лезь соответствовать! Отсмеявшись, общим «голосованием» решили куда-нибудь заехать перекусить, после таких-то нервов самое полезное – закусить чем-нибудь треволнения; а то и до язвы желудка недалеко – ведь все болезни от нервов, и только венерические от удовольствия…
Ресторанчик выбрали не привиредничая, есть хотелось; проехали пару улиц, оставаясь в условно-респектабельном районе города, посмотрели на вывески, выкатили на небольшую площадь с приятного вида сквериком посредине – да на ней и остались, как раз на террасе ресторанной с видом на этот самый скверик. Кухня порадовала – кормили по-немецки основательно, а традиционные пиво с колбасками и вовсе оказались выше любых похвал! Да и вообще атмосфера
Кто бы и какие бы умилительные сопли не пускал на детвору – но их непосредственное присутствие в больших количествах весьма напрягает. Шумно становится, мельтешение всякое перед глазами, суета… в общем, переглянувшись, решили сваливать. Собственно, тарелки уже минут десять как пустые, и даже чашки с кофе (чай в меню был – но у меня при виде ценника (хотя ресторанчик и так не из дешёвых) глаза на лоб полезли!) показали дно. Немного попрепирались на тему дальнейших действий – День ратовал за пляж, Весло склонялся к променаду по местным оружейкам и, при желании, шоппингу в оных, мне было лениво всё – я стоял за отель и мягкую в нём кроватку, а уж вечером… в итоге победил День. И, на радостях, оставив нас расплачиваться за съеденное/выпитое, ускакал за руль джипа, и даже завёл двигатель, подгоняя нас и преисполнившись предвкушением новых и весьма приятных знакомств…
Я смотрел эту сцену – потом, позже, в кошмарах, от которых просыпался в холодном поту – сотни раз. Не меньшее количество раз вспоминал её бодрствуя – пытался увидеть хоть какой-то шанс, не знаю, зачем… День возится с Рычиком, сидя за рулём «гелика», я протягиваю официантке, с трудом сохраняющей «служебную» невозмутимость (точнее, видимость таковой – котяры, как всегда, произвели фурор среди зрителей!) пластиковые карточки экю, Весло натягивает скинутую на спинку стула по поводу дневной жары куртку, в нос бъёт запах корицы… я ненавижу корицу… На уходящую от площади с небольшим подъёмом улицу, в нашей прямой видимости – мы чуть наискосок от выезда – выворачивает громадный грузовик, с мощным кенгурятником и целой россыпью фар на кабине, взрёвывает движком и начинает разгоняться вниз, целясь носом точно в сквер! Кто за рулём – не разглядеть, но тормозить этот урод не собирается; наоборот, двигатель всё ускоряет тяжёлую машину, превращая её в мощный таран, способный прошибить каменный дом насквозь – а внизу, в полусотне метров (и расстояние с каждой секундой уменьшается!) не понимающая опасности учительница средних лет как раз выстраивает свой класс, чтобы вести их назад, в школу! Я пытаюсь вскочить, мешает мощная столешница, Весло поворачивается и, запутавшись в рукавах, дёргается к нашему джипу, до удара не больше десяти секунд – детские тела таким просто разбрызгает… Грузовик собирается убивать, он целится! И сделать я ничего не успеваю, автомат в опечатанной сумке, в кузове, а из пистолета это не остановить… Я – ничего не могу сделать! А День… День вышвыривает в окно Рычика, криво улыбается нам – и срывает машину наперерез той твари, которая решила поиграть в кегли детьми! Что-то мелькает вслед сорвавшемуся с места под визг шин и вой движка джипу, учительница наконец-то осознаёт происходящее и начинает что-то визжать – к её чести, выталкивая детей из зоны удара, но сама оставаясь на месте до последнего, хотя прекрасно понимает, что хлипкий декоративный заборчик из ажурного чугуна не сможет задержать убийцу и на мгновение… Я уже не пытаюсь никуда бежать – до столкновения не больше трёх-четырёх секунд, официантка, зажав рот руками, трясётся рядом, кто-то открывает огонь по кабине грузовика из автомата; поздно – даже пристрелив водителя, удар не остановить! Весло наконец надевает куртку, не чувствуя, как уступивший рывку рукав повисает на остатках ниток… День, едва разогнавший тяжёлый джип, выворачивает руль, но и грузовик чуть подруливает – и джип левой, водительской стороной, бьёт грузовик, разогнавшийся ровно настолько, чтобы проехать по скверу не останавливаясь, но недостаточно для преодоления чего-то большего, чем декоративная ограда… Удар страшен! Грузовик, выбитый с траектории атаки и потерявший значительную часть своей скорости, давит кабину подвернувшегося джипа, но и сам, врезавшись правыми колёсами в клумбу (которую без тарана нашего друга не зацепил бы вовсе), ещё больше теряет скорость и со скрежетом лопающегося металла переворачивается на бок! Из кабины грузовика, пробивая стекло, вываливается водитель, падает на брусчатку и затихает, скорее всего, теряя сознание. Крутнувшийся вокруг своей оси от удара «гелик», с буквально
День полулежит в собственной крови; ног у него, можно считать, нет – дикое месиво из осколков костей, кусков металла и обрывков мяса начинается сразу от пояса; правой руки нет тоже – раскромсанная культя чуть выше локтя… если бы он ещё был; в живот глубоко воткнулся большой кусок стекла, не оставляя даже призрачных шансов – тут не всякий хирург справится, будь он даже вот прямо здесь! В стекло выпущеными коготками вцепился Рычик – он принял этот удар первым, и сейчас на груди Дэна только его половина – ниже передних лап стекло полностью перерубило котёнка-недоросля, до последнего сражавшегося с врагом… с тем, что малыш посчитал непосредственной угрозой! На стекле глубокие следы когтей, мёртвый Рычик оскалился в яростной гримасе… День вдруг вздрагивает и открывает глаза! Я судорожно сдираю с подвески ававрийную аптечку, проворачиваю иглу на шприц-тюбике, зубами сдёргиваю колпачок и всаживаю иглу в плечо Денису – промедол должен снизить болевой шок, пытаюсь наспех скрутить из чего-то жгут, чтобы затянуть… хоть что-то, такие обширные раны не перекрыть, я это понимаю… День тянется левой ладонью, одними пальцами, и хрипит:
– Не…на…да… Не помх-кх-хо…жет… н-кхе…ч-кх-хм-устф…ую нох…и… Рычих-кхм… я… ехо… Бе-хи… кх-хф… глуп-кх-кх… ма-хмлыш…
Сжимаю мокрую от крови ладонь – День слабо улыбается и шепчет:
– Нх-ет… но-хи… не чустф…ю… Ком-кх…дир… Рыч-шикх… фмес-те…
Я сглатываю слёзы и чётко проговариваю:
– Я понял, День – так будет, обещаю. И – эти твари поплатятся, слышишь?!
День едва ощутимо дрожит, пальцы ледяные – кровь уже почти не вытекает из перерубленых жил:
– Сна…ю… про…
Тишина. Что он хотел сказать?! Прощаться? Извиниться перед кем-то? Что-то передать? Весло, стоящий рядом, тянет меня за разгрузку:
– Командир, тут эта гнида живая – дорезать?! – только голос выдаёт эмоции Коляна, да расширенные зрачки, в которые я секунду смотрю, перед тем как мотнуть головой:
– Погоди, сначала поспрашиваем, что это было… Я очень хочу знать, с кого взять расчёт!
На брусчатке валяется связанный водитель – Весло не потерял голову, в отличие от меня, и упаковал подонка качественно. Ублюдок лежит и скалится нам в лицо свжевыбитыми осколками зубов – щуря и без того узкие глазки и пытаясь прижать плечом кровоточащий обрывок уха. Красная кровь на жёлтой шкуре смотрится… странно, неестественно, игрушечно даже… Косоглазый, азиат. Китаец…
35-е число шестого месяца, Нойехафен, кабинет шефа полиции, вторая половина дня.
– Что значит – отпустили под залог?! Ты, морда синяя, что несёшь?!! Ты, гадина, в сговоре с этим подонком?! – Весло обхватил меня за плечи и тащит назад, постепенно сдавая сантиметр за сантиметром. Я же хочу дотянуться до глотки этого… урода в кресле! Вторые сутки с момента гибели Дениса пошли… всё очень плохо.
Вчера нас с Веслом макнули мордами в унитаз в представительстве ПРА. Мы обратились туда с официальным прошением об участии Протектората (в лице ответственных лиц) в расследовании обстоятельств гибели гражданина ПРА от рук гражданина другого Анклава. Зря мы это сделали… Оказалось, что «международными отношениями» в немецком Анклаве занимается небезызвестная нам с…ка-Диана, капитан Гурвиц, и она, действительно, настоящая гадина!
– И чего вы хотите от меня-а, господа-а-аа? – в глазах паскудины торжество, она наслаждается нашим горем, унижением, собственной властью…
– Повторяю. – я уже давно вспорол бы ей глотку, но в кабинете ещё двое – Мейеркин (не удержалась, с…ка, позвала и этого позлорадствовать), и неизвестный мне сержант, похожий на вставшего на задние лапы медведя – сейчас прячущего от наших взглядов глаза. Ему стыдно – но прикончить обоих подонков он нам не даст, по крайней мере, прикончить тихо… – Убит гражданин ПРА. Убит сознательно и преднамеренно, пожертвовал собственной жизнью ради спасения детей! Преступник захвачен, живьём; мы требуем его наказания. Согласно законам Анклава, предусмотренным за умышленное убийство. Необходим официальный запрос Представительства на выдачу преступника.
Да, китайца у нас отобрали почти сразу. Какие-то немцы в форме, я не очень понял, откуда они взялись настолько быстро – я только-только успел притянуть пойманную тварь к остаткам ограждения и для начала рубануть берцем, сверху вниз, всем телом, по правому колену; хруст и верещание ублюдка музыкой прозвучали! Весло приготовил свою аптечку – не дать подохнуть гниде слишком быстро… Нас скрутили почти сразу, даже переводчика притащили, что-то болтали… А на следующий день нас начали «отфутболивать» по инстанциям! Попытка просто узнать судьбу захваченного урода обернулись многочасовыми странствиями из кабинета в кабинет, в итоге нас прямым текстом послали в представительство за подтверждением наших личностей… личности подтвердились, а после в мою дурную голову пришла идея привлечь ПРА к свершению справедливого возмездия над преступником; в итоге, прошатавшись кучу времени по различным кабинетам, встретились с этой проб…дью!