Будем жить!
Шрифт:
– Понял, командир. Тогда – давай я метнусь сейчас вниз, к той девке, и пусть она тревогу врубает, а я сразу обратно? Две минуты, и я тут как тут?! – Весло машинально перебрасывает винтовку в «боевое» положение, на грудь, и фиксирует ладонью рукоять управления. ловлю себя на том, что повторяю его действия… уже повторил, мой «хеклер» взведён и только рычажок предохранителя страхует от немедленного открытия огня. Щелчки оружейных затворов не остались непонятыми – за дверью уже явственно слышится возня, затем из-за двери доносится осторожный голос:
– Кто там? Заходите, открыто!
Ну надо же – только что было «закрыто», сам проверял! А теперь – добро пожаловать, милости просим?! Вот это уже действительно странно и крайне подозрительно! Обмениваемся жестами с Колей, он припадает на
Пока мы готовимся, открывается дверь одного из кабинетов дальше по коридору (от лестницы), в этом же крыле здания, в коридор выходит офицер с капитанскими погонами на плечах, с недоумением на лице оценивает диспозицию и, вроде бы машинально положив руку на висящую на ремне кобуру вроде моей «скоростной», командует:
– Отставить, сержанты! Опустить оружие. И докладывайте – кто вы такие и что здесь собираетесь делать?!
Медленно, чтобы не провоцировать этого типа, опускаю автомат стволом вниз, продолжая удерживать за рукоять управления – и отвечаю:
– Тарщ-каптан, сержант Злой, Седьмое Управление РА. Нас направили в этот кабинет… внизу, старший сержант Махотина (ну, на бейджике у сержантши именно эта фамилия, плюс инициалы А. Ю., но что они значат – я всё равно не знаю). В кабинете подозрительный шум, на стук и попытки открыть дверь – никакой реакции, после третьего стука вдруг кто-то крикнул, что «открыто!», хотя я сам ручку дверную дёргал… Пождозреваю несанкционированное проникновение с преступными целями, приняты меры по блокировке возможного прорыва. Собираюсь провести досмотр помещения в штурмовом варианте. Доклад окончен.
Капитан с сомнением разглядывает мою форму – если её можно так назвать, она и в ЦУП-е под общее единообразие не слишком подпадала – и вооружение, потом переводит взгляд на Коляна, чуть вытягивая шею. Да, стоит кэп правильно, полностью спрятавшись от Весла и его винтовки за моей тушкой – чувствуется некоторый практический опыт, не «паркетный» офицер попался. И то, что он видит, не добавляет капитану хорошего настроения – в плане однообразности со стандартами РА Весло от меня если и отличается, то разве что в худшую сторону. Ни оружие, ни обмундирование штатным никогда и не было; а на голове Редько уже месяца три повадился «арафатку» таскать (оно же шемах, платок такой, которым можно и рожу от пыли прикрыть), удобнее ему в этой тряпке, чем в привычной кепке… Мою «афганку» хоть условно форменной можно считать, а вот шемахи у нас в армии как-то не прижились ни разу...
– Ну и откуда вы, такие… интересные, взялись? – наконец открывает рот капитан. Я, отступая ближе к стене (не хочу торчать перед дверным проёмом), пожимаю плечами:
– Сегодня утром приехали, сопровождаем заключённого для передачи местным властям. Протокол четыре-семь-три, постановление триста семьдесят пять дробь пять, в наличии. Вот, собирались передать документы ответственному исполнителю, а попасть в кабинет не можем.
Капитан чуть расслабился (ну да, всё же для подставных мы слишком хорошо ориентируемся в пенитенциарной документации, даже номера протоколов – это не та информация, которую можно узнать из периодической печати; а для спецоперации «супостатов» были бы и вооружены/снаряжены более стандартно – получается некий диссонанс) и, шагнув к двери – а мои телодвижения этот ушлый кадр срисовал сходу, и сам к проёму подошёл так, чтобы остаться под прикрытием стены – стучит в дверь:
– Эй, есть там кто? Наум, открывай немедленно. Здесь капитан Коргин, слышишь? Иначе объявляю тревогу по представительству, и будем двери выламывать! Считаю до трёх…
– Не над-до ломать, открыва-ваю! – голос из-за двери выдаёт явный страх его владельца, но угроза объявления тревоги… если тревога будет ложной – а всё говорит именно за это – то виновника по голове не погладят! Можно и звёздочки лишиться, а то и вместе с погонами! Хорошо, что я фиксирую происходящее, привычка,
Дверь открывается. В проёме – высокий, широкоплечий, но несколько рыхловатый старлей, весь какой-то взъерошенный, помятый – будто действительно из-под стола вылез, маленького и низкого. Одет во вроде бы обычную «камку», хотя ткань какая-то непривычная, на вид более плотная и притом мягче, чем, скажем, у капитана. На ремне кобура с пистолетом, ворот застёгнут до самого горла, и лейт неосознанно пытается ослабить тугую пуговицу – ему такая «застёгнутость» явно непривычна и неудобна. Да и сам он производит впечатление пусть и крепкого физически, но кабинетного вояки, притом не слишком изнуряющего себя поддержанием физической формы и наработкой боевых рефлексов. Классический «паркетник», на Старой Земле таких как бы не больше в армии, чем нормальных офицеров… н-да.
– Ну и какого ты заперся? – сходу интересуется «наш» капитан, продолжая ненавязчиво придерживать ладонью кобуру.
– Так… чуть перекемарить хотел… вчера ж допозна сидели, ты же в курсе, Андрюха? – делает «удивлённое лицо» этот летёха, при этом продолжая торчать на пороге и препятствуя проникновению в свой кабинет посторонних. Капитан едва заметно морщится после этого фамильярдного «Андрюхи», лица кэпа я не вижу, но дернувшийся желвак – вполне, и уточняет:
– С тобой всё в порядке? Чего-то ты, тарщ-лейт Мейеркин, сам на себя не похож, да и вообще нездорово выглядишь… Кто там у тебя в кабинете? – голос капитана вроде спокойный, но именно «вроде», офицер напряжён и готов к бою! Да что происходит, черти бы их тут всех задрали?! Старлей поспешно (даже для меня) отвечает:
– Никого! Да и кто у меня может быть – я же не отдел снабжения, ха-ха… ха… – натужный смех никого не обманывает, капитан только взъерошивается и уже собирается… не знаю, что именно – но в кабинет, а он хочет попасть именно туда, он бы прорвался даже силой… в этот момент из кабинета доносится глухой стук и сдавленное ойканье! Достаточно громкое, чтобы услышали все присутствующие, включая присоединившегося к компании Весло.
Капитан коротким рывком буквально сносит загораживающее проход тело, попутно выдёргивая из кобуры ствол, я ломлюсь за ним, жестом указывая Коляну на вжатый в стену организм старлея и коротко приказывая – «зафиксировать!», влетаю в помещение… н-да, лучше бы снаружи постоял! Картина маслом – у стола хозяина кабинета – он такой в комнате один, не перепутаешь – слекга прикрываясь руками, стоит деваха лет двадцати пяти, может чуть больше, одетая в нижнее бельё и незастёгнутые форменные штаны. Волосы растрёпаны, «боевая раскраска» полуразмазана, на видимых частях тела пара следов от пальцев, судя по ситуации… Короче, чем тут занимались старлей и эта неизвестная – сомнений не возникнет даже у монаха. Но капитан, вломившийся с нашей… ладно, моей подачи в кабинет, как-то слишком нехорошо разглядывает эту кобылу, и не думающую смущаться – даже прикрывается она так, для «чтобы было». А бельишко на ней не то чтобы совсем уж пуританское, скорее наоборот, особого простора для фантазий не оставляет! Простояв с полминуты, скорее меньше, девка начинает одеваться дальше – видимо, именно этим она и занималась, пока не вломился кэп. Застёгивает брюки, поочерёдно ставит на быльце полукресла длинные стройные ноги и завязывает шнурки на… ну, это не берцы, это вариант на тему туристической обуви; очень недешёвый вариант, а в Новом Мире и вообще… Поправляет бюстгальтер, нарочито оттягивая от тела и запихивая обратно выпадающее богатство (ну так «богатство»… два-с-плюсом, на глаз, но вполне качественные, так-скать!), затем, сделав шаг в сторону окна и пользуясь отражением (очень условным, день на дворе!) как зеркалом, поправляет кое-как причёску… И только потом набрасывает и небрежно затёгивает на несколько пуговиц куртку, оставляя «декольте» размахом в вечернее платье киноработницы Каннского «кинофестиваля» Hot d*Or. Неожиданно! На куртке капитанские погоны! Ну какого хрена я вообще в это влез?!