Будни и мечты профессора Плотникова
Шрифт:
– Таблицу умножения...
– Вот именно, и таблицу умножения, если есть гораздо более изящный и эффективный путь. Ведь никому не придет в голову штудировать мертвый язык - латынь, как это делали когда-то?
– Послушай, сын:
Создал памятник я, бронзы литой прочней,
Царственных пирамид выше поднявшийся.
Ни снедающий дождь, ни Аквилон лихой
Не разрушит его, не сокрушит и ряд
Нескончаемых лет, время бегущее.
Нет, не весь я умру, лучшая часть меня
Избежит похорон.
Это
– Ты сентиментален, отец, - сказал Федр.
– Я вообще не понимаю, как можно обижаться из-за таких пустяков. Подумаешь, не пишу писем... Мы с тобой достаточно близки, чтобы прощать друг другу мелочи. Ведь умение прощать, - ты сам говорил, - черта духовно больших людей. Кстати, я же не упрекаю тебя за то, что ты, мой отец, почти ничего не дал мне именно в духовном отношении. С тех пор, как вы с матерью разошлись...
– Это так, - признал Олед.
– Если не считать того, что ты пошел по моему пути...
– Но своей дорогой, - перебил Федр.
– Так что давай жить мирно. Ведь жизнь короткая и, право же, не слишком счастливая.
– Не тебе на нее сетовать, сын!
– Как сказать... Впрочем, оставим этот разговор. Знаешь, где мне довелось побывать недавно?
– Откуда я могу знать, - грустно проронил Олед.
– Так вот, я только что вернулся из круиза по Млечному Пути. Начали мы с южной ветви, которая тянется над созвездиями Большого Пса и Ориона. Правда, на самом Млечном Пути здесь не так интересно - созвездие Единорога ничем не примечательно. Для человека, обладающего не слишком острым зрением, Млечный Путь, если смотреть с Земли, предстает здесь как узкий светящийся перешеек. А над созвездием Ориона вообще видна расплывчатая полоса туманного сияния.
– Мне приходилось бывать в этих местах.
– Тогда пропущу второстепенное. Тем более, что самое интересное произошло в созвездии Лебедя. Вблизи одной из звезд Вольфа-Райэ есть любопытная планетка. На ней мне удалось прочувствовать, как Лебедь показывает зубы. Вначале три планетарных дня подряд был буран, и мы даже не смогли взять перевал. Подняться поднялись, но пришлось спускаться на ту же сторону. Ветер ужасный, ничего подобного раньше не видел. Включили защитное поле, а это, сам понимаешь... Как раз перед нами чуть не замерзла группа англичан. Ее спасали дисколетами. Мы находили обломки роллеров, порванные тренги, пустые аль-цилиндры...
А стоило ли так рисковать?
– спросил Олед.
– Ведь есть гораздо более изящный и эффективный путь.
– Что ты предлагаешь?
– насторожился Федр.
– Послать в круиз компьютер, настроенный на твои личностные параметры. Он бы воспроизвел тебя на Млечном Пути. Результат был бы тем же, а риска - никакого.
Федр помрачнел.
– Издеваешься?
– Просто считаю, что надо быть последовательным во всем. Если в общении с близким
– Я хочу испытать все сам, - запальчиво воскликпул Федр.
– В последний день мы шли по настоящей тундре, на Земле такой не осталось, и объедались мороженой ягодой, похожей на бруснику. Разве компьютер ощутит вкус брусники?
– По-твоему, это единственное, чего он не сможет сделать? Кстати, ты ведь никогда не пробовал бруснику. Как же тогда...
– Да, не пробовал, - чуть ли не с ненавистью согласился Федр.
– Я имел в виду синтетическую бруснику, но ты же говорил, что по вкусу она неотличима от натуральной.
– Так уверял мой дед.
– Вот видишь! А какой ухой угощали нас таамри - замечательные ребята, если не очень присматриваться, совсем как люди. Мы с ними быстро подружились. В общем, есть о чем вспоминать!
– Рад за тебя, сын.
Федр задумался. Минуту длилось молчание. Потом он сказал едва заметно дрогнувшим голосом;
– Все-таки очень жаль, что ты живешь на другом конце велианы. А ведь как хорошо иметь рядом родного человека, с которым можно посоветоваться, поделиться сокровенным, обратиться за помощью в трудный час...
Олед почувствовал, что ему перехватило горло.
– Мне тоже недостает тебя, сын, - сказал он.
– Они живы?
– осторожно поинтересовался Леверрье.
– Как вам сказать... И да и нет, - закашлялся Милютин.
– Бросайте курить, пока не поздно!
– Горбатого могила исправит! Проклятая привычка, не могу избавиться. Да и не хочу, признаться... Так вот, кто же знал, что Федра внезапно пошлют в Межгалактическую экспедицию, которая должна возвратиться через несколько земных столетий!
– А Олед?
– Помните его нашумевшую теорию?
– Что-то припоминаю, - неуверенно проговорил Леверрье.
– Бесконечное множество совмещенных в пространстве Вселенных... Галиматья какая-то!
– Не скажите, - покачал головой Милютин.
– Олед доказал справедливость своей теории. Эксперимент удался... Счастье, что отец и сын успели обменяться личностными матрицами!
– Вам пришла в голову блестящая мысль - устроить им очную ставку. Но, похоже, они не больно-то ладили между собой?
– Зато теперь, кажется, нашли друг друга...
– В разных Вселенных, - сказал Леверрье.
КОСМИЧЕСКАЯ ШЕКСПИРИАНА
В жизни каждого человека случаются истории, которые, появись они в романе, дорого обойдутся автору. "Так не бывает!" - вынесет приговор критика. И все же с Плотниковым произошла именно такая история.
При всей своей строгости, в смысле экзаменационных оценок он был либералом; двоек практически не ставил, а просто говорил неподготовившемуся:
– Вы, видимо, нездоровы. Идите, а когда выздоровеете и выучите материал как следует, приходите.