Будни самогонщика Гоши
Шрифт:
После пары борозд я поставил на плуг Дюльку. Он освоил сразу. Ничего сложно. Держи ровно и слегка прижимай вниз. Огород у семьи небольшой, соток двадцать. Есть кусок земли за деревней. Им займемся потом. Подбежала Ада, старшая из сестер Дюльки. Я отдал ей повод и пошел готовить посевной материал. Мне помогали Нира и младшие девочки.
Под картошку я отвел часть огорода – соток пять. Больше не нужно – семян три мешка. Вспахали мы быстро. Плуг заменила борона, земля стала рыхлой. Я взял прутик и очертил длинную линию по пахоте.
–
Я копнул лопатой посередине черты, положил в лунку картофелину и присыпал землей. Отмерил расстояние в полторы стопы (у меня 45-й размер) и копнул снова. Принцип поняли, я отдал лопату. Дюлька делал лунки, сестры клали картошку, мать зарывала граблями. Я намечал борозды. С посадкой управились быстро. Что значит работать коллективом! Сам бы день парился.
– Как взойдет – окучите, – просветил я Ниру. – Не менее двух раз, но чем больше, тем лучше. Тогда урожай будет один к восьми.
– К восьми? – не поверила она.
– Может и к десяти. В мешке… – я умножил в уме. – Где-то 80 либ.
– Два корца.
– Ага, – кивнул я. Значит, корец у них это наш пуд. – Посадили шесть корцев, соберем пятьдесят. Часть мелкой – скоту, часть отложить на семена, корцев тридцать на еду. Хватит?
– Еще и останется, – прикинула Нира.
– Поменяешь на что-нибудь у других, – я указал на забор.
Его облепили дети. Интересное зрелище: приезжий купец садит нечто диковинное. Попадались взрослые, в том числе мужики. Одного я узнал.
– Здравствуй, Кинрек! Как рука?
– Хорошо, господин! – поклонился он. – Лихорадка прошла, рана зарастает. Я делал все, как ты говорил. Пил лекарство, перевязывал.
– Молодец! – похвалил я.
– Господин… – он замялся. – Твоя железная соха…
– Плуг.
– Плуг, – повторил он. – Я могу его одолжить?
– У него спрашивай! – я указал на Дюльку.
– Нам еще хлеб сажать, – сказал подросток.
– Поможем! – заверил Кинрек. – А потом – нам.
– Но следует что-нибудь дать, – не утерпел я. – Ну, там яиц, курочку. Тут дети.
– Будет! – заверил Кинрек.
Остальные мужики закивали. Вот и ладненько. Пусть мой плуг зарабатывает. Ничего ему не сделается – он железный.
На этом разговор кончился – прибыла принцесса. Рыжая, с серебряными клыками.
Мюи спрыгнула на землю, привязала повод к забору и вошла во двор. Выглядела она злой. Народ за забором рассосался.
– Ты почему здесь, а не замке? – Мюи ткнула в меня пальчиком.
– Я там, где хочу.
Очи ее сверкнули. Ой, боюсь! Ты не мой батяня-комбат, девочка! Вот тот смотрел, так смотрел. А еще говорил. И какие слова! Цензурные только предлоги. И ничего, все выжили. Мы поупирались взглядами, и Мюи сникла.
– Я жду вестей от отца, а он у хрымов! Землю пашет, – буркнула она тише.
– Так нет вестей. Брент в городе, ищет наемников, закупает провиант. Денег я ему дал.
– А говоришь: нет вестей, – укорила она. – Сам же принес
Я кивнул. Мюи обвела взглядом двор. Нира с дочками ушли в дом, Дюлька возился в хлеву.
– Зачем ты пашешь?
– Мне нравится.
Я не врал. Миллионы людей в России едут на дачи. Пашут землю, садят картошку, лук, помидоры. Тратят деньги, которых хватит на вагон овощей. Но им в кайф. Так и мне. Люблю вспахать землю, сунуть в нее семена и смотреть, как растет. Затем собрать урожай, отнести его в погреб. Зимой отварить картошки и есть, зная, что это своя. Сам растил…
Мюи застыла, не зная, что сказать.
– Хочешь конфету?
– ???
– Пошли!
Я отвел ее к палатке, достал пакет и сунул ей в руки.
– Разворачивай и ешь!
Пока Мюи занималась, я сходил к колодцу, помыл ноги, умылся сам, обулся и оделся. Приведя себя в подобающий вид, вернулся к палатке. Мюи сидела внутри и перебирала обертки. Рот испачкан шоколадом, пакет опустел наполовину. Сладкоежка…
– Вкусно! – сказала, увидев меня – У нас нет такого лакомства. И обертки красивые.
Она сложила их и спрятала в кошелек. Девочка…
– Постреляем из арбалета? – предложил я.
– Я не взяла.
– У меня есть. Куда едем?
– За деревней луг, там занимаются воины. Стоят чучела.
– Едем!
Я взял чехол с арбалетом, оседлал Буренку, и мы двинулись. Чучела на луге сделали из соломы и привязали к воткнутым в землю жердям. До ближнего шагов пятьдесят. Я достал арбалет, взвел, положил болт в канавку. Мюи внимательно наблюдала. Затем взяла в руки другой болт.
– Легкий какой!
– Алюминиевый. Это такой металл.
– И оперение красное.
– Чтоб легче искать.
Я приложил арбалет к плечу и нажал на спуск. Болт мелькнул рядом с чучелом и исчез в траве.
– Дай! – Мюи протянула руку.
Я отдал арбалет.
– Странный какой-то, – сказала она, разглядывая. – Зачем эти кружки? – она ткнула пальцем в блок.
– Они придают болту силу. И взводить легче.
Мюи воспользовалась натяжителем – надо же, подсмотрела! Хотя взвести можно и без него. Плечи у арбалета с усилием 68 килограммов. В России разрешено 43, но более мощные продаются. Пока плечи по отдельности, закон не нарушен. Установил – все. Но здесь за этим следить некому.
Мюи вложила болт в лоно, приложила к плечу.
– Что это за круги?
– Диоптрический прицел. Нужно совместить кружки и навести центр на цель.
Она хмыкнула и нажала на спуск. Щелкнула тетива. Мелькнула красное оперение, и болт вонзился в грудь чучела.
– Молодец! – не сдержался я.
– Болт легкий, его сносит ветром, – улыбнулась Мюи. – Ты этого не учел.
И пошло… Мюи стреляла на 50, 70, 100 метров. Попадала всегда. Я же… Нет, с тридцати метров получалось и даже с пятидесяти. Пару раз. Хорошо, что оперение у болтов красное, а весенняя трава невысокая. Искать легко.