Будни самогонщика Гоши
Шрифт:
В юности я не понимал эпизоды из голливудских фильмов. Герои разбивают бутылки с виски и поджигают его. Как это может быть? Водка не горит. Водка – да, а вот виски – запросто. Любой дистиллят нужной крепости горит хорошо, в том числе самогон. В моем 50 градусов. Жаль использовать латгальский коньяк для такой цели, но бензина здесь нет. Зато как будет пахнуть приятно…
Подхватив рюкзак, я отбежал в темноту. Присел и стал наблюдать. Огонь разгорался не спеша. Сгорела холстина, затем занялись бочки. Сухие клепки и древки дали большой жар, огонь выплеснулся столбом вверх. От лагеря донесли
Я встал и, обходя стороной, пошел к лагерю. Пару раз оглянулся. Обоз горел хорошо. Пламя перекинулась на другие повозки. На его фоне мелькали тени. Развлекайтесь, ребята! Удовольствия хватит всем.
К шатру я пробрался легко. Лагерь почти опустел. В десяти шагах от шатра стоял пост – двое наемников стерегли вход. Абсолютно правильно на их взгляд. Вход один, пост – тоже. А то, что это не дом, понять трудно?
Я обошел шатер, достал нож и разрезал ткань. Легкий скрип утонул в шуме пожара. Я скользнул внутрь. Та-ак… Узкий топчан, небольшой стол, табурет. На табурете – кувшин. На топчане кто-то храпит. Ясен пень, кто. Спи, родимый, ты мне не нужен. Я присел и заглянул под топчан. Вот она, моя прелесть! Я потащил к себе сундучок.
Что говорил Нираг? Платить нужно вовремя? А если деньги – тю-тю? Золото – кровь войны. Убери его, и война кончится.
Сундучок закрыт на замок. Тащить так? Тяжелый – окован железом. И нести плохо – в рюкзак не залезет. Я поднял взор. На топчане дрых глей. В свечении ПНВ выглядел мертвецом. Лицо бледное, рот раскрыт. Но храпит, собака! Почему глей не встал на пожар? Я оттянул нижний край балаклавы. В нос ударила вонь. Пьян, скотина! Где у него ключ?
Я присмотрелся. Глей спал в одежде и сапогах. Как упал, так и отключился. На поясе виден кошель. Я подцепил его лезвием ножа.
– А? Что?
Глей схватился за пояс. Черт! Позовет стражу! Рефлексы сработали раньше сознания. Нож взмыл вверх и ударил в грудь глея. Он захрипел и обмяк. Я опустился на землю. Руки тряслись. Одно дело – стрелять из ТТ, другое – резать людей ножом. Никогда прежде не доводилось. Я и животных не могу…
Приказал себе собраться. Навострил слух. Тихо. Охранники не услышали. Хорошо, что глей пробудился, сонный мог заорать. Я об этом читал. Повезло. Или нет? Подумаю об этом потом.
Я вытащил нож из груди глея, обтер клинок об одежду, сунул в ножны. К делу! Ключи обнаружились в кошельке. Один подошел, замок открылся легко, я откинул крышку. Вот они, кожаные мешочки! Я заглянул в один – серебро. Судя по весу, сотня монет.
Я побросал мешочки в рюкзак, забросил его на плечи. Ощутил приятную тяжесть. Пора. Снаружи я осмотрелся и пошел прочь. Хотя лагерь пуст, осторожность не помешает. Обогнув луг по краю, вышел к валу. Где моя веревка? Нету. Странно. Я свистнул.
– Это ты, Гош? – раздалось сверху.
– Я, Нираг!
– Держи!
Сверху упала веревка. Я перепрыгнул ров, поскользнулся, едва не свалившись вниз. В последний миг уцепился за веревку. Та натянулась, и меня потащили вверх. Какой сервис! Я собирался лезть сам.
За частоколом ждала целая делегация. Клай, Нираг, их воины и даже Мюи. Я стащил с головы ПНВ.
–
– Я.
– А стрелки?
– Они живы. Но им нечем стрелять – сжег болты.
– Это хорошо, – сказал Клай, – но их могут подвезти.
Вам не угодить!
– Столько трудно найти, – поспешил Нираг. – Нужно несколько дней. У нас есть передышка. А там придумаем что-нибудь.
– Ладно! – буркнул Клай и пошел вниз. Его воины и Мюи устремились следом. Перед этим она наградила меня странным взглядом. Повинуясь знаку Нирага, ушли наемники. Мы остались одни. Нираг смотрел вопросительно. Умен…
– Глей мертв. Серебро его я забрал. Кароссцам нечем платить.
– Гош!.. – он шагнул и обнял меня. Здоровый, черт! – Я твой должник.
– Сочтемся, – сказал я.
Сдался мне его долг…
Глава 7
Спал я крепко. Глей во сне не приходил. Не вставал рядом и не канючил жалобно: «Зачем ты меня убил? Я так хотел жить…» Ага! Гнида…
Встал я поздно, посетил туалет, умылся. Бриться не стал. Здесь носят бороды, пусть и у меня растет. Не то выделяюсь…
Тазик с водой мне принесла служанка. Я спросил:
– Где все?
– На валу, господин!
Я вышел во двор. На валу – стороне, обращенной к лугу, толпился народ. Все смотрели за частокол. Что там?
По лестнице со ступеньками из деревянных плах я поднялся наверх. Вчера здесь бегал. Перил на лестнице нет, навернуться запросто. Средневековье…
Моего появления не заметили. Я встал позади и глянул поверх голов – рост позволял. Ага! На лугу клубилась толпа. Наемники слушали какого-то перца в кольчуге. Ее блеск бросался в глаза. Тип стоял на повозке и махал руками. Митингуем, значит? А где транспаранты с лозунгами? «Требуем выплаты зарплаты!» «Голодный наемник – позор для страны!» «Командира – на мыло!» А он им: «Бюджет пуст. Во всем виновато НАТО, пардон, Гоша. Сами лохи! Надо было смотреть…»
Я поискал глазами, Нираг обнаружился в стороне. Стоял, наблюдая сцену в бинокль. Я подошел ближе.
– Дай!
Он протянул бинокль. Я поднес его к глазам. Так. Тип, кажется, убедил толпу. Та расступилась, открывая проход. Перец спрыгнул с повозки и что-то сказал воинам. К нему подошел наемник с флажком на копье и еще один – с дудкой.
– Что там? – спросил Нираг.
Я отдал бинокль. Он приник к окулярам.
– Будут переговоры, – хмыкнул, не отрываясь. – Эк, как ты их!
А то! Мы парни серьезные, самогон гоним. Не каждому по плечу.
Трое наемников двинулись замку. Подойдя на сотню шагов, встали. Воин поднес дудку ко рту. Та выдала хриплый рев.
– Нираг! – раздалось за спиной. Я оглянулся: Клай. – Выйдем к ним!
– А Гош? – уточнил Нираг.
– Пусть будет и Гош, – согласился брент. – Их трое и нас столько же.
Мы спустились по лестнице. Заскрипела, открываясь, створка ворот, мы вышли наружу. Трупы здесь успели убрать. Раздели и покидали в ров. Кароссцы не помешали – им было не до того. Митинговали… С тел натекла кровь. За ночь она почернела и стала вонять. Жужжали мухи… Тьфу, мерзость! Я шел, обходя пятна. Поганое дело – война.