Буду с тобой
Шрифт:
34
Дети просыпаются и мне некогда думать, нужно заботиться о них. Пока Саша с Асей умываются и одеваются, я готовлю на завтрак кашу, и сама съедаю пару ложек. Просто, потому что должна есть. Аппетита так и нет, чувства голода тоже и тошнота не отступает, но вместе со всем этим ещё и дикая слабость, которая мне сейчас вовсе ни к чему.
– Собирайтесь, пойдём в магазин, – говорю детям, оценив наши продуктовые
– Ура! – радостно вопят наперебой Ася с Сашей, зная, что со мной поход в магазин увенчается для них успехом.
Я как Платон не могу им отказать во всяких не особо полезных лакомствах, тем более сейчас. Мы ещё не вышли из дома, а я уже знаю, что накупим всякой ерунды.
Я оглянуться не успеваю, а дети уже стоят одетые у дверей.
– Мама, мы готовы, – сообщает Ася, привлекая моё рассеянное внимание.
– Рюкзаки возьмите, вещи только из них достаньте, – прошу я, понимая, что сил у меня едва ли хватит дойти до магазина и вернуться в дом.
Пока дети вытряхивают из рюкзаков вещи на свои кровати, я быстро одеваюсь и выходим мы уже вместе. Взгляд мой падает на баню.
– Вернёмся, я баню вам затоплю, – обещаю детям, потому что если не пообещать, то не заставлю себя это сделать.
– А шашлык? – интересуется Сашка, маленький любитель курицы на углях.
– Ну, если в магазине раздобудем его, – вздыхаю я, а меня тошнит при мысли о мясе.
Ну точно беременная. Так же и с Сашкой было.
– Давайте санки возьмём, – говорит Ася и едва успевает взяться за верёвку, как Саша плюхается на эти санки.
Дочь с трудом их сдвигает с места, но дальше дело идёт легче.
– О! Продукты на санках повезём, – соображаю я.
Всё же легче так, чем тащить на себе.
– И меня! – добавляет Саша, сам словно прирос к санкам.
Выхожу за дочкой, что катит санки и не закрываю калитку. Оставляю её открытой, чтобы потом не мучиться с ключом. Путь до магазина даётся мне легко, дети резвятся, катая друг друга на санках, я даже улыбаюсь впервые, видя, как им весело. Но обратно возвращаться, да ещё и в гору у меня просто нет сил.
– Дети! Стойте! – окрикиваю Асю с Сашей и сажусь прямо в высокий сугроб из пушистого снега.
Ноги не держат.
– Мама, ты что упала? – удивлённо спрашивает подбежавшая Ася и пытается меня поднять.
– Нет, я отдохнуть, устала что-то, – дышу часто, чтобы побороть подкатывающую тошноту. Морозный воздух справляется неплохо, но предложенная сыном сладкая газировка лучше.
Напиваюсь и могу снова продолжить путь к дому, даже помогаю детям тянуть санки с уложенными на них рюкзаками с продуктами.
– Кто-то приехал! – первым у ворот машину замечает Сашка.
– Папа приехал! – радуется Ася.
Дети бросаются бежать к даче, но я вижу, эта машина не наша и даже не Яра. И из знакомых нашей семьи никто не ездит на чёрном
– Стойте! Это не папа! – останавливаю детей, спеша к ним по-прежнему волоку за собой санки.
Ругаю себя, что не закрыла калитку, иначе бы издалека увидели кто там к нам приехал. Сейчас этот незваный гость находится там, за забором нашей дачи и чего от него ждать неясно.
Может, просто дорогу спросить? Успокаивать себя бессмысленно, я оставляю детям санки.
– Стойте здесь, пока я не позову, – прошу их остаться на улице, сама на ватных ногах захожу на дачу и закрываю за собой калитку, словно это хоть как-то сможет уберечь детей от возможной опасности.
Неужели Белов всё же пронюхал где мы? Эта мысль молнией проносится в голове и не находит подтверждения, когда из дома выходит неизвестный мне мужчина.
– Вы кто?! – спрашиваю я, стараясь из всех сил, чтобы мой голос звучал как можно более грозным.
– Маркелова Ульяна Сергеевна? – официально интересуется мужчина и это почему-то успокаивает меня.
– Да, а вы кто? Что вам нужно?
– Следователь, Никоноров Трофим Николаевич, мы с вами вроде бы уже виделись, – напоминает мне мужчина и я действительно нахожу теперь его черты знакомыми.
– Что-то с Платоном?! Это не он! Это всё Белов! Он что-то сделал, подставил моего мужа! – тараторю я, по щекам бегут слёзы и из-за них, я не замечаю даже как мужчина приближается ко мне.
– Успокойтесь, – просит он, взяв меня за плечи.
Глубокий бархатный голос следователя действует на меня мгновенно.
– П-почему вы здесь? – всхлипываю я, утирая колючей варежкой слёзы.
Мне кажется, что случилось что-то непоправимо плохое, иначе за нами бы приехал Платон или Яр на худой конец, но никак не следователь.
– Я должен вас доставить в город, – сухо и ничего не объясняя говорит следователь.
– Зачем? Что с моим мужем? Его посадили?
– Закройте дом, я жду вас и ваших детей в машине.
– Я с вами никуда не поеду, что с Платоном?! – срываюсь на крик, требуя ответа.
– Послушайте, Ульяна Сергеевна, мне ваши истерики не нужны, дома своей истерички хватает. Не пройдёте в машину сами, я буду вынужден вас задержать. Хотите наручники при детях? – спрашивает Никоноров, сверля меня предупреждающим взглядом.
– Нет... – вздыхаю я.
– Вот и отлично, – фыркает следователь и оглядев меня с ног до головы, удивлённо изрекает себе под нос, – И из-за чего всё?
– Что?
– Ничего, – усмехается Никоноров.
Я не вступаю больше в диалог с этим суровым мужчиной, опасаясь наручников. Закрываю дом, кое-как попадая в замочную скважину трясущейся рукой, и выхожу к детям.