Бухгалтер Его Величества

Иконникова Ольга

Набрасываю на плечи пеньюар, отодвигаю шторы. Несколько всадников как раз спешиваются перед парадным входом.

– Его величество приехал! – глаза примчавшейся на мой вызов горничной сияют от восторга. – Пожелал присутствовать на завтраке. Надеюсь, повара постараются на славу!

От волнения я не сразу понимаю, когда она спрашивает меня, какое платье я хочу надеть. Да, пусть будет голубое.

Следом за горничной в моей спальне появляется графиня.

– Дорогая Элен, поторопитесь. Его величество не любит ждать. Стол к завтраку уже накрывают.

Ах, ну надо же было такому случиться, что именно сегодня Жаку не удалось абрикосовое суфле!

Пока меня причёсывают, я сижу как на иголках.

– Как прошел визит его величества в Париж? Удалось ли достичь каких-то договоренностей?

Сюзанна машет рукой:

– Об этом еще не было сказано ни слова. Сейчас его величество и Амбуаз заперлись в кабинете. Ах, я сойду с ума от любопытства! Но вы же понимаете, Элен, – за столом расспросы недопустимы.

Она оказывается права. За завтраком о Париже не говорится ни слова. Как будто король не приехал из Франции, а вернулся с обычной прогулки. Мы обсуждаем погоду (не правда ли, она прекрасна?), отмечаем, что эпидемия пошла на спад, сходимся во мнении, что пришедшая из Германии мода на высокие мужские каблуки довольно нелепа.

Рейнар уделяет хозяйке гораздо больше внимания, чем мне. И к тому времени, как к столу подают мороженое, я прихожу к мысли, что нам с ним так и не удастся поговорить.

И потому вздрагиваю, когда он обращается в мою сторону.

– Не покажете ли мне здешний сад, ваша светлость? Я слышал, здесь красивые фонтаны.

– С удовольствием, ваше величество!

Ах, мне так многое нужно ему рассказать!

Но когда мы спускаемся с крыльца и ступаем на усыпанную гравием дорожку, я не сразу перехожу к делу.

– Фонтаны обустраивал сам месье Пешо. Мне особенно нравится тот, что с нимфами.

Но Рейнар нетерпеливо перебивает:

– Перестаньте, Элен! Вы же понимаете, что я хотел поговорить совсем не об этом.

Мы минуем пруд с лебедями и проходим мимо фонтана с нимфами (его величество не обращает на него ни малейшего внимания).

– Вы подписали договор с Францией, ваше величество? – я замираю, ожидая ответа.

А Рейнар еще медлит и отвечает только тогда, когда мы оказываемся в увитой плющом беседке:

– Нет. Не подписал. Нам предложили совершенно неприемлемые условия.

Мое сердце трепещет от радости. Хотя я понимаю – до тех пор, пока он остается королем, невозможны серьезные отношения его не только с герцогиней де Жуанвиль, но и со мной.

– И что же вы намерены делать дальше?

Наверно, это слишком дерзкий вопрос с моей стороны, но Рейнар на него отвечает:

– Я уже высказал свои замечания по тексту договора. Французская сторона пообещала учесть большую часть из них. Как только будет готов новый текст документа, его предварительно пришлют в Алар. Мой народ заслуживает лучших условий, чем те, что были предложены Парижем изначально.

– Это хорошие новости, ваше величество! – тихо говорю я.

– Рейнар! – улыбается он. – Вы обещали называть меня по имени! А что

касается пересмотра условий договора, то это во многом стало возможным именно благодаря вам, Элен. Если бы в оговоренные сроки мы не сумели уплатить положенную часть долга, с нами не стали бы церемониться.

Мне приятно, что он ценит мою помощь, но сейчас я хочу говорить с ним совсем не о политике.

– Я должна рассказать вам нечто важное, Рейнар. Прошу вас, не сочтите это за дерзость, но я хотела бы обратиться к истории вашей семьи.

И я рассказываю ему всё – и о том, что я узнала от мадам Легран (приходится признаться, что мы с ней знакомы, но не думаю, что это слишком большое преступление), и о том, что случилось в апартаментах ее высочества.

Он слушает меня с изумлением. У него хватает выдержки ни разу не остановить мой рассказ, и вопрос он задает, только когда я замолкаю:

– Вы хотите сказать, что моя бабушка не была сумасшедшей? И что, возможно, недомогание Луизы не имеет никакого отношения к наследственным заболеваниям?

– Именно так, – подтверждаю я. – Враги Тодории хотели убедить вас в том, что ваша династия обречена. Это должно было сделать вас более уступчивым и пойти на пользу Франции.

Его величество бледен, но внешне спокоен. Хотя я не уверена, что внутри него не бушуют эмоции.

– Быть может, попытка моего отравления – это тоже дело рук Жуанвиля? Нет, он не хотел меня погубить – он хотел лишь подтолкнуть меня к подписанию договора. Именно он вынул тогда бокал из моих рук. Хотя теперь я понимаю, что ни запах, ни цвет вина отнюдь не свидетельствовали о яде в нём. Но кому, как не герцогу, было бы об этом знать, если он сам в этом участвовал? Впрочем, не будем делать поспешных выводов. Но предупрежден – значит, вооружен, не так ли?

А я с сожалением говорю:

– Наверно, мы должны были задержать герцогиню? Чтобы у нее не было возможности предупредить мужа. Но мы не решились сделать это без вас. К тому же, она пообещала, что не скажет ему ни слова. И я почему-то поверила ей. Мне кажется, она боится и ненавидит его.

Рейнар кивает:

– Быть может, так оно и есть. Но не беспокойтесь, Элен, теперь я сам займусь этим. И прошу вас – будьте осторожны. Вы слишком много значите для меня.

Я никогда не была особенно наивна, но сейчас чувствую себя как влюбленная школьница. Я хочу слышать от него такие слова – даже если на самом деле они окажутся неправдой.

А он подходит так близко, что я перестаю дышать.

– Вы так красивы, Элен! – его ладонь касается моих волос и вслед за волнистыми локонами спускается к шее, к плечу. – Так восхитительно красивы!

Его губы встречаются с моими, и я понимаю, что уже не могу контролировать себя. Да, возможно я для него – не более, чем очередная фаворитка, о которой он предпочтет забыть уже завтра. Но если я сбегу сейчас от него, то никогда не прощу себе этого. Как говорил Марк Твен, когда-нибудь мы будем гораздо больше сожалеть о том, что мы не сделали, чем о том, что сделали.