Букет из мать-и-мачехи, или Сказка для взрослых
Шрифт:
Костя вышел из гостиницы; широкий и шумный проспект был залит безжалостным утренним солнцем, но воздух был еще по-весеннему свеж; а липовая аллея, ведущая к киоску, где можно было приобрести сигареты, – давала благословенную тень; еще маленькие, прозрачно-зеленые листочки пахли так, что воздух хотелось пить. Весна кружила головы…
Точнее, это у меня был щенячий восторг, который, в какой-то мере, передавался и Косте, конечно. Он собирался встретиться с Владимиром: поговорить о Снежане, Анжеле, обсудить концерт, – спокойно, без насмешек Николая.
Эмоции, – как это всегда бывает по утрам, – слегка улеглись, и сейчас выходка
С этими невеселыми мыслями Константин миновал перекресток, спустился по узкой, пока еще малолюдной улочке к набережной. Ему хотелось побыть одному, покурить и подумать, – вместо того, чтобы сразу заказать такси до студии, где наверняка уже ожидает Владимир. За такую роскошь он мог поплатиться встречами с поклонницами, но, как правило, в это время суток их не бывает, – заняты люди: кто на работе, кто на учебе, кто спит.
Зато, вместо толпы фанаток, – из-за куста акации выскочила совершенно черная, гладкая и блестящая на солнце кошка; и, вместо того, чтоб спокойно перебежать Косте дорогу, – остановилась прямо перед ним; уставилась зелеными глазищами, и нагло мявкнула. Костя вздрогнул от неожиданности, пробормотал:
– Так оголодала, что ли… Ну, нет у меня ничего, киса…
Кошка снова издала мерзкое мявканье, похожее на ехидный смех, затем презрительно повернулась к Косте хвостом, – и скрылась на противоположной стороне дорожки. Солнце к тому времени начало заволакивать облаками….
Я, конечно, прекрасно понимал, что кошка обращалась не к Косте, – но не мог я пока вернуться! Никак не мог. Анжела любила Костю. Я любил Анжелу. Для меня встреча с ней была не знакомством, а узнаванием. Я знал, что мне нужна она одна во всем мире… или мирах? Хотелось спросить – какой же сейчас, все-таки, год. Но, – у кого? Костя не думал об этом, и прочесть в его мыслях я не мог. Насколько я мог судить, был несколько более ранний временной период , чем тот, где обитали мы с Астарием: лет 10–15–30 назад. Приличный срок в человеческой жизни.
Покинь я Костино тело сейчас, – потеряю Анжелу навсегда, не зная точного места и времени событий, если только, конечно, Астарию не захочется помочь мне. Но не мог я позволить себе зависеть только от причуд старика. Хотя, даже если, допустим, – я найду ее позже, но буду находиться в другом теле, – она ведь любит Костю. Но не могу же я вечно быть Костей? Что же придумать?
Раздался резкий визг тормозов. Костя мгновенно подался назад, оказавшись на тротуаре, с которого, уже было шагнул на переход под красный свет светофора (вот чем опасно вторжение чуждого, – да еще такого тормознутого, и влюбленного, как мое, – сознания).
Спасибо реакции Кости, и водителя синего москвича. Тот, кстати, возмущенно гуднул, обернулся, сурово погрозил мне (в его жесте мне померещился Астарий), – и умчался.
Теперь уже все небо покрылось
Но я упорно делал вид, что я ничего не понимаю; думаю о том, как неприятно мокнуть под дождем, и хочу сесть в такси. Что и сделал минут через пятнадцать. А в эти минуты наслаждался сигаретой вместе с Константином, и пытался внушить ему, что Снежане нет оправдания, что Костя еще молод, имеет право изменить жизнь; что встреча с Энжи – это самое лучшее, что могло с ним произойти… Словом, и впрямь вел я себя, как кретин, – ничего не скажешь.
Костин разум частично соглашался с моими доводами. Даже не только разум, – Анжела сильно зацепила его. Возможно, сильнее, чем кто-либо еще в его жизни; но он не привык руководствоваться эмоциями. Распаляло, что они провели ночь вместе, с мысленным мечом по имени «Нельзя» посередине…
Ее красота, необычность, застенчивость, – и отчаянная смелость одновременно; отсутствие принадлежности к какому-либо течению в обществе… Вряд ли она сама отдавала себе в этом отчет, – она считала, что просто боится тусовок, группировок и насмешек. Анжела существовала сама по себе, как явление; вне каких-то рамок, обществ, классов, ограничений; не принадлежала ни к какой общественной касте (кроме чисто официальной: студентка); она, казалось, живет вне времени. Она одна такая, и все тут.
Но, влюбиться, – это несложно; а вот принять решение о разводе… тут надо взвешивать слишком много. Сейчас эта мысль казалась Константину, пожалуй, – просто глупой. В его жизни появилась Анжела. Это чудесно само по себе… и все.
Костя уселся в такси, вполне умиротворенный. Что же касается меня, – я напряженно вглядывался то в циферблат на приборной доске таксиста, то в мелькающие за окном здания и афиши; слушал болтовню ди-джеев по радио. Наконец в их бесконечном трепе я уловил вожделенное: «Итак, сегодня четвертое мая 1996 г., оставайтесь с нами на радио…»
Город я узнал сам, рассматривая улицы. Затем в салоне зазвучали слова песни: «возвращайся, холодным утром; возвращайся – в трамвае людном», – песня становилась все громче и громче, или так отдавалась в моем сознании, притом знакомым до боли голосом….
Тем временем машина остановилась. Костя расплатился с таксистом и открыл дверь; я увидел, что дождь почти закончился… а радуга только что не пихалась прямо в машину.
Мысленно вздохнув, еще раз поглядев Костиными глазами на белокаменные здания, на желтое такси, – я вскочил на радужную дорогу, и понесся со скоростью ветра…
Глава 10
Виктория
– А вы… потом… домой? – Арсен стоял перед столом Виктории, и смотрел ей в глаза, улыбаясь.