Букет из мать-и-мачехи, или Сказка для взрослых
Шрифт:
– Оо… наш Костя, кажется, влюбился, – пропел Колька, и, видит бог, – он был недалек от истины.
– Снежана-то… совсем… того? – ошеломленно проговорил Владимир. – А ты правильно мыслишь. Незачем шумиху поднимать, – и так сплетни после этого концерта обеспечены. – Он поморщился. – Прикрываешь ее, – это верно. Позже сами разберемся. Но с чего она, а? Или случайно, может?
– Куда там, случайно… Не такая давка была, чтоб на случайность списать. К тому же вон как ретировались быстро… не знаю, – вздохнул я.
– Ревность – страшная вещь, – протянул Колька, продолжая
– Да с чего бы? Не было ничего такого, чтоб так приревновать! Понимаю, застукать мужа с любовницей, но если она на каждую мою улыбку станет на людей кидаться… Не знаю я, что с ней, ребята, – горестно закончил я.
– А ты очень расстроен? – ехидно спросил Колька.
– Не в том дело… на что ты намекаешь… но всему же есть пределы.
– Обо мне не забыли? – тихо спросила девушка.
– Нет, конечно. Пошли? – я наклонился, подхватил ее на руки, она обвила мою шею руками. Я почувствовал еле различимый, тонкий аромат духов, смесь цветов и пудры.
– Сфотографировать бы, а? – не унимался Колька. – Какой репортаж: наш герой спасает юную чаровницу от козней злобной фурии, собственной жены…
– Угомонись, Николай, хватит уже, – остановил его Владимир.
Мы сели в машину, провожаемые красными жилетками, и Колькой с Володей. Что любопытно, – отметил я, – темно-синий «Москвич» воспринимался мною почему-то как архаизм. Какой же сейчас год, интересно…
К счастью, толпа фанатов уже схлынула, а охрана не подпускала оставшихся слишком близко. Мне казалось, сейчас я наконец-то смогу расслабиться, но ощутил еще большую неловкость. Наверное, без моего присутствия в голове, местной знаменитости было бы проще. Я сковывал его разум. Водитель без лишних вопросов повез нас в приемный покой, а вот с девушкой надо было хоть познакомиться. Интересно, – это восходящая рок-звезда Константин Новаковский так ее возжелал, или же я, – дух безымянный? Или оба? Ничего подобного прежде я не испытывал, хотя в прошлой моей… командировке Астарий не пожалел для меня самых различных и умелых гурий.
Девушка была очень хороша, но все же из обычных смертных. Не дива, не ослепительная примадонна, не мисс Вселенная, не роскошная индийская танцовщица. От тех захватывало дух, как от… шикарного автомобиля, от античных статуй. Они были совершенны и умны, действительно, великолепны. Но ни одна из них почему-то не задела мою душу; восхищался лишь разум и тело.
А она… Сидела, отодвинувшись от меня к левому окну и держась за ручку дверцы. Правой рукой она сжимала маленькую концертную сумочку, в которой могло уместиться что-то вроде ключей да помады…
Она обернулась ко мне; и от ее улыбки стало тепло. Меня тянуло к ней непередаваемо, словно я впервые узнал что-то родное и давно потерянное, будто в ней заключалось все, что было ценного в этом мире. Исчезни она сейчас вдруг, – я бы, наверное, просто разрыдался.
– Странно до невозможности. Я и мечтать не могла о таком… что вот так случится, чтобы ехать… с вами, – она вопросительно взглянула на меня.
– Давай будем на ты, – ласково-снисходительно произнес Костя
– Согласна, – она нервно рассмеялась, – с ума сойти. Ты – у меня! – спрашиваешь разрешения.
– Какая разница, кто у кого… Да уж… Тем более, такое случилось, по моей вине… вернее, с моей стороны… – запутался я (или Костя?) – Я должен был бы представиться первым, да. Но, думаю, это лишнее? Как тебя зовут?
– Анжела… А все-таки представьтесь, -вься, – рассмеялась она. – Просто Костя?
– Просто Костя, – улыбнулся я. – Тебя, наверное, Анжеликой называют?
– Нет, – она забавно сморщила нос, – не люблю.
– Имя или сериал?
– И то, и другое. Не знаю даже, почему. Лучше уж Ангела, или Энжи, – когда хочется повыпендриваться.
– Все, приехали…
– Вижу… – сказала Энжи, – мы здесь часто бываем.
– Кто – мы?
– Группа наша. Я на медфаке учусь… А можно мне, – она чуть смутилась, – сигарету?
– Да, конечно, – сказал я, поспешно доставая пачку, и ругая себя, что не предложил сам, и открыл дверцу машины. Затем я вышел в ночную прохладу, подошел к двери приемного отделения, и нажал кнопку звонка.
Молодой плечистый охранник открыл мне дверь, недоумевающе поглядел на меня, и, слава богу, сразу узнал, заулыбался:
– Здрастье! Какими судьбами к нам?
– Здравствуйте! Пациентку вам привез, можно? Девушка моя ногу повредила сильно. – о том, что Костя женат, знало только близкое окружение. Ни к чему это для певца – личную жизнь тиражировать, считал он. – Идти не может.
– Вообще-то мы только со «скорой» принимаем пациентов, – замялся парень, – но вас, наверное, примут…
– Она еще и на медфаке учится, – добавил я.
– Тогда тем паче должны, – крикнул он, уже повернувшись и убегая. – Надежда Ивановна! – услышал я его громкий голос. – Пациентка есть, травматолога нужно…
Минут пять он, наверное, что-то кому-то объяснял; затем появился вновь и предложил свою помощь в транспортировке пациентки.
– Нет, спасибо, я сам, – сказал я, и подошел к дверям машины. Энжи повернулась ко мне, я снова взял ее на руки, обалдевая от близости ее тела.
– Костя, неудобно ведь. Теперь вся Республиканская больница будет обсуждать…
– Зато тебе меньше придется объяснять пропуски занятий, – весело сказал я, усаживая ее на клеенчатую кушетку.
– Где врач? – спросил я, оглядевшись.
– Сейчас подойдет, – недовольно ответила худенькая пожилая женщина в белом халате и шапочке, сидящая за письменным столом и заполняющая какую-то бумагу, видимо дежурная медсестра или врач Надежда Ивановна.
Ее моя персона явно не впечатлила; зато я видел, что в кабинет с любопытством заглядывала еще пара молодых парней в серо-пятнистом камуфляже; а на пороге топтались еще две совсем молоденькие девочки в белых халатах и колпаках, с фонендоскопами на тонких шеях. У одной фонендоскоп был сиреневый, у другой, – оранжевый. Низенькие, чем-то похожие друг на друга, – девчонки улыбались и перешептывались, поглядывая на меня. Автографа никто не просил, – видимо, мода на них прошла. Меня просто разглядывали.