Букет полыни

Романовская Ольга

– Вовсе нет.

– Тогда задержись ненадолго. Только ты способна прогнать моё дурное настроение. Боже, как же я завидую твоему корсету, облегающему холмики грудей!

– Они принадлежат вам, милорд, вам нечему завидовать, - улыбнулась леди Инесс.

– Нет, это ты их госпожа. Но ты милостивая госпожа, ты позволишь мне прикоснуться…

Пальцы виконта потянулись к завязкам плаща и скинули его на пол. Затем потянулся к шнуровке платья, но любовница дёрнула плечом и прошипела:

– Не время для любовных игр, милорд! Я ваша возлюбленная, а не подстилка.

Не желаю вашего пыхтения на пять минут на глазах у слуг.

– Клянусь, я вновь завоюю ваше внимание, - разочарованный Ноэль склонился над её рукой и подал плащ. Взгляд скользнул на подаренное им кольцо, больно кольнув самолюбие. Он заплатил - а его отвергали.

– Посмотрим, - пожала плечами леди Инесс.
– Всё зависит только от вас. Благодарю за тёплый приём, виконт Сибелг.

Ноэль промолчал и, чуть прихрамывая, вывел любовницу на крыльцо, где её уже дожидался Сигмурт. Его самодовольный вид вызвал прилив ярости: а ведь леди Инесс ляжет под него, просто так, из желания развлечься. А потом найдёт себе нового любовника. Нет, не брата: у Сигмурта нет денег, чтобы её содержать. Только это и согревало его сердце: Инесс к брату не вернётся.

Проклятая подпруга, чёртова лошадь, едва не затоптавшая его! Пусть все муки ада обрушатся на того, кто лишил его возможности сопровождать любовницу в Норрж! И дело не в ноге, нога-то заживёт, ничего серьёзного, а в леди Инесс. То, как она кривит губы, как оттолкнула его сегодня, как нарочито открестилась от него в тот день, о многом говорит.

Будто бросая вызов себе, после отъезда любовницы виконт как можно больше времени проводил в седле. Когда боль в колене отступила, он вновь пропадал целыми днями на охоте. Вернувшись, Сигмурт присоединился к нему. Теперь они могли не ночевать в замке.

Через десять дней в Овмен должна была перебраться повитуха. Комнату для неё уже приготовили: рядом со спальней Стефании, чтобы в случае чего тут же придти на помощь. В её компании виконтессе предстояло провести последние месяцы беременности, готовясь к родам: половину лета и часть осени. Осматривавший Стефанию врач категорично заявил, что с сентября ей запрещено вставать.

Без виконта его псы совсем распоясались. Особенно любимая сука Ноэля, которая открыто огрызалась на Стефанию даже днём, выгоняла из комнат, которые облюбовала для отдыха. Теперь она боялась выйти вечером в коридор: бестия могла подстерегать жертву, где угодно.

С возвращением виконта мало что изменилось.

Стефания терпела, но после того, как из-за собаки она безвылазно просидела весь день в спальне, решила, что пора положить этому конец. Ей надоели порванные платья, гонки наперегонки со злобной сукой по вечерам или ранним утром, заканчивавшиеся ушибами, царапинами и искусанными руками. Собака никогда не признает её, а жаловаться супругу бесполезно: он души не чает в своей любимице, дозволяет всё на свете.

Нет, при виконте сука вела себя прилично: скалилась, но не нападала. Вечерами, как и прежде, следовало быть предельно осторожной и молиться, чтобы ей навстречу не попалась эта тварь. Другие обнюхают, узнают и пройдут мимо, а эта заставит дрожать

от страха, бояться сделать лишнее движение.

В очередной раз, когда Ноэль отправился носиться по полям (нога его уже прошла, впрочем, виконта бы это не остановило), Стефания отправилась в служебные помещения. Она знала, что в кладовую нередко наведываются грызуны, и кухарка травит их ядом. Хранился он под замком, в небольшом сарайчике возле сада, вместе с различным инструментом, верёвками и досками. Как у хозяйки, у неё имелись ключи от всех помещений, поэтому замок не стал препятствием.

Идти открыто, при свете дня, Стефания побоялась, дождалась сумерек. Муж не вернулся - значит, опять заночует вдали от дома. Хоть в этом ей повезло! Если господь будет милостив, то задержит его ещё на день, пока всё не случится.

Она сделала вид, что просто гуляет по саду. Посидела немного на скамье, полюбовалась закатом, багряным румянцем окрасившим щёки.

Стефания порадовалась очередному толчку ручки или ножки ребёнка в утробе и, укрыв плечи накидкой: вечерняя прохлада опасна в её положении, убедилась, что никто не следит за ней. Обитатели Овмена заканчивали дневные труды и, гуськом или поодиночке, спешили за ворота, в деревню. Никому не было дела до беременной виконтессы, отдыхавшей в саду. Пришла бы она сюда в первый раз - иной разговор, а так только здесь и гуляла.

Бочком, стараясь держаться в тени деревьев, Стефания пробралась к сараю.

Звякнули перебираемые ключи на связке. Нужный нашёлся не сразу, с десятой попытки.

Отомкнув замок, Стефания скользнула внутрь, стараясь быстро обнаружить искомое.

Яд стоял на полке, высоко, чтобы дети не дотянулись. Стефании пришлось нелегко, но она таки его достала. И тут же спрятала.

Теперь оставалось придумать, как приманить собаку, заставить съесть отраву. И как подстроить, чтобы всё выглядело несчастным случаем.

Стефания решила, что лучше всего заманить суку в кладовую: там много вкусностей и яда, будет казаться, что умерла по вине собственной жадности. А уж она позаботится, щедро начинит ветчину крысиной отравой.

Переборов страх перед собаками, Стефания дождалась, пока погасят свечи, и спустилась вниз, в кладовую. На кухне она взяла нож, чтобы делать углубления и подсыпать туда яд.

Уже на месте Стефания поняла, что всё не так просто. Она долго и упорно ковырялась в ветчине, но замаскировать отраву не могла. Оставалось надеяться, что еда пахнет сильнее яда.

Можно, конечно, отравить воду - но не сменят ли её, не дадут ли кому-то другому?

Закончив, Стефания спрятала не до конца использованный бутылёк с ядом за корсаж и с замиранием сердца и ветчиной в руках, двинулась в обратный путь. Как она и предполагала, сука поджидала её, предвкушая забаву. На этот раз на лестнице. Умна, мерзавка! И легко могла убить: на ступеньках легко навернуться со страху.

– Иди сюда, милая! Смотри, что у меня есть, - Стефания помахала ветчиной, на всякий случай ища пути к отступлению. Но холл большой, она не успеет спастись бегством, захлопнуть дверь перед носом злобной твари.