Букет полыни
Шрифт:
Сука ощерилась и потянула носом - учуяла.
– Давай, ты меня пропустишь? А я тебе ветчины дам. Вкусной ветчины.
Собака пропала из виду, скрывшись в темноте. Стефания понадеялась: ушла в комнаты, но нет, сука не собиралась отпускать добычу. Подкравшись, она неожиданно вынырнула из мрака всего в паре шагов от виконтессы. Та со страха завизжала и уронила ветчину.
Сука метнулась к ней. Лязгнули челюсти, выдрав кусок платья. Но потом внимание собаки переключилось на заготовленную приманку. Она мгновенно проглотила
Едва передвигающаяся от страха Стефания бочком обошла её и вцепилась в перила лестницы. Тут уже подоспели слуги, привлечённые криками.
По холлу заметались огни, выхватив из темноты бледную, как полотно, виконтессу и облизывавшуюся суку весьма довольного вида.
Стефанию успокоили, под руки довели до спальни, уложили спать.
А наутро любимая сука виконта сдохла. Так как кладовая была не заперта, решили, что она пострадала от обжорства.
Мальчишка-поварёнок ходил, как в воду опущенный, предвкушая расплату: в халатности - незапертой двери - обвиняли его. Но он-то хорошо помнил, что запирал её!
Стефания ликовала, но не показывала вида, с суровым лицом пожурила поварёнка и велела убедиться, что с прочими собаками всё хорошо.
Избавиться от яда виконтесса не успела: когда вернулся муж, бутылочка всё ещё пряталась за корсетом. Накануне её оттуда извлекла горничная, когда раздевала госпожу, но, к счастью, надписи на пузырьке не было, и Стефания сумела убедить, что это лекарство по матушкиному рецепту. Она собиралась положить яд обратно, вновь засунула за корсаж - и услышала громкий, заливистый лай и звуки охотничьего рога.
Виконт спешился у крыльца один: Сигмурт задержался у реки, чтобы переговорить с управляющим. Посвистал собак и нахмурился, не досчитавшись любимицы.
Узнав о том, что сука издохла, Ноэль помрачнел и принялся выяснять причины.
Стефания предпочла уйти, чтобы лишний раз не попадаться мужу на глаза. Быстро, не задумываясь, видит ли кто, прошла к саду и вернула яд на место.
В холле её поджидал виконт. Брови сдвинуты, губы сжаты.
Ухватив за плечо, он втолкнул супругу в зал.
Стефания испуганно попятилась, попыталась уйти, сославшись на усталость, - виконт не позволил.
– Как я посмотрю, вы полны сил, миледи, - какая усталость? Бродите по ночам, бегаете днём. Думаешь, я не заметил, как ты сбежала, едва мне рассказали о бедной Флоссе? И куда же так торопилась миледи? Внезапно захотела подышать воздухом? Что-то не замечал, чтобы ты так любила Флоссу, скорее, ненавидела.
– Мне очень жаль, что по недосмотру мальчишки пострадала ваша любимица.
Виконт хмыкнул:
– А его ли был недосмотр? Флосса отродясь не ошивалась на кухне, только в комнатах. А вот что вы делали ночью в холле? И почему облизывалась Флосса?
– Понятия не имею, милорд.
Стефания побледнела, невольно прикрыла рукой живот. Поискала глазами что-то,
– Зато я догадываюсь, что ты только что бегала в сарай садовника. И даже ключи повесить обратно не успела.
Он вырвал из её рук ключи и швырнул на пол. Ухватил за подбородок, заставив смотреть себе в глаза.
– Что же ты делала в холле ночью? Уж не кормила ли Флоссу отравой? А сейчас бегала от неё избавляться. Той самой, что сегодня не нашла с утра кухарка. А она и не могла её найти, если её украла миледи.
– Что вы такое говорите, милорд?
– голос Стефании дрогнул, выдав её.
– Дрянь!
– пощёчина обожгла щёку. Она была такой силы, что виконтесса пошатнулась и едва не упала.
– Это ты отравила Флоссу, дрянь, больше некому!
Ноэль ухватил её за плечи и встряхнул, будто яблоню, а потом ударил. Стефания вскрикнула, попыталась оправдаться, но он не позволил, выхватил хлыст и вытянул им супругу.
– А ребёнка ты от кого прижила, шваль? От любовника? Теперь-то я высчитал: он не мой. Признавайся, с кем нагуляла! В деревне с кем-то кувыркалась? То-то туда рвалась! Мир не без добрых людей - нашептали. Думала, не узнаю?
– Я…я невиновна! Я чиста пред вами!
Но виконт не слушал. В памяти, взбудораженной убийством собаки (чьих это рук дело, он не сомневался), всплыли шёпотки о неверности супруги, рассказы о её стонах в спальне дворца Амати, частые отлучки из замка, хорошенький конюший, которого она так рьяно защищала. Дело было как раз зимой. Конюший часто сопровождал Стефанию, иногда в одиночку провожал до деревни… Оттуда супруга возвращалась куда счастливее, нежели уезжала.
Конюшего он уволил, но это не имело значения.
На Стефанию обрушился град побоев. Не удержав равновесия, она упала. Пыталась взывать к рассудку Ноэлю - бесполезно. Оставалось только сжаться в комок, защищая живот.
А виконт неистово вымещал на супруге злость, бил руками, ногами, кнутом, не обращая внимания на крики, стоны, мольбы о пощаде. Перед глазами стояла пелена ярости.
Наконец он ушёл, оставив жену лежать на полу.
Стефания попыталась подняться, но тут же, изогнувшись, с гортанным криком повалилась обратно.
Боль, нестерпимая боль пронзила живот, раздирая его изнутри. Когда она ненадолго схлынула, притупилась, Стефания попробовала ползти. Осилила совсем немного, буквально полудюжину футов, и вновь повалилась на пол, ухватившись руками за живот.
Стефании казалось, что она умирает, что не вытерпит этой пытки.
Губы беззвучно звали на помощь - а боль ломала кости. Но к ней никто не спешил, и Стефания мужественно пыталась ползти, ползти, пока спазмы не парализовали мышцы.
Там, на холодном полу, её и нашёл Сигмурт, случайно заглянувший в зал в поисках брата.