Букет полыни

Романовская Ольга

– Ты права, это всего лишь мои страхи, - улыбнулась Стефания и поднялась с искривившегося у самой земли ствола.

Её спальню никто не навестит: предписание врача строго, побоятся открытия кровотечения. Но в декабре будет уже можно, и муж может попробовать снова спать с ней. Ему ведь плевать, что ей нельзя беременеть до весны, он постарается зачать ребёнка. Или просто продолжит былые развлечения: рядом нет леди Инесс, чтобы удовлетворить его, а служанки быстро прискучат.

Стефанию тошнило от мысли, что эти руки вновь прикоснуться к ней, что он

заставит ласкать свой член, а потом раз за разом будет загонять его в неё. Тяжело дышащий, потный, думающий только о своём удовольствии…

– Так ты уже бывала у той женщины?
– Они брели по обочине просёлочной дороги, прислушиваясь к каждому звуку.

– Она своё дело знает и лишних вопросов не задаёт, - заверила горничная.
– И средства верные, хоть о таких святому отцу лучше не рассказывать.

Стефания и не собиралась.

Ведунья жила на отшибе, в неказистом домишке. Как и у других жителей деревни, есть огород с парой чахлых яблонь, даже курятник - или что там в сарайчике? В темноте многого не разглядишь, но совсем на ведьмино жилище не похоже. Оно и понятно: мигом из деревни выгонят, а так все знают, что ворожит, но в церкви анафеме не придашь.

Горничная постучалась и, не дожидаясь ответа, толкнула дверь, шагнув из прохладной ночи в сухое тепло дома.

Стефания немного помедлила, но решилась переступить порог.

В единственной комнате, разделённой на части полотняными занавесками, пахло травами. Они висели тут повсюду, гроздьями свисая с потолка. А ещё стояли на полках какие-то банки, бутыльки, лежали мешочки.

На столе, даже не покрытом скатертью, одиноко горел, коптя, огарок свечи. Над ним то ли ворожила, то ли просто грела пальцы женщина, с ног до головы одетая в чёрное.

– Зачем пожаловали?
– не оборачиваясь, спросила она. Голос был низкий, грудной.

– Помощь нужна, - видя, что госпожа боится, пришла на помощь горничная.

– Тебе?
– ведунья обернулась, окинула взглядом.
– Раз ночью пожаловала, то с кавалером связано.

– Нет, мне, - Стефания выступила вперёд.

– Тогда вторая брысь на улицу! Заодно посторожишь.

Горничная ушла, успев шепнуть, чтобы госпожа не разговаривала с ведуньей свысока: 'Не любит она этого, сразу прогонит'.

– Ну, садись: в ногах правды нет. Чего там у тебя? Дитя под сердцем давит?

Губы Стефании дрогнули: вспомнился потерянный ребёнок.

– Нет. Не хочу детей от мужа.

– А что так?
– усмехнулась ведунья.
– Или не от него хочешь? Ладно, не моё дело. Деньги есть?

Стефания кивнула и показала кошелёк.

– Грех на душу не возьму, не лишу тебя радости материнства. А полгодика пошалить без проблем сможешь, только регулярно пить не забывай.

Ведунья встала, отодвинула одну из занавесок. Что-то брякнуло, заскрипело… Наконец она вернулась с бутылочкой с золотистой жидкостью, поставила на стол и потребовала оплаты. Стефания безропотно выложила столбик монет. Ведунья опробовала каждую на зуб, повертела над огарком, убрала в поясной кошель

и объяснила, как принимать снадобье.

– Это не всё… - Стефания чувствовала, как краска приливает к щекам.
– Можно ли… Можно ли сделать так, чтобы муж не мог.

– Чего не мог?

– Ну, чтобы у него… Чтобы не получалось ничего.

Ведунья прищурилась, сдвинула брови:

– О мужском бессилии говоришь? Дело это подсудное, не пойду на такое. Уходи.

– Я заплачу!
– испуганно затараторила Стефания.
– Я много заплачу, всё, что есть отдам!

– За что ж ты так с мужиком?
– при виде высыпанного на стол золота ведунья подобрела.
– Опостылел вконец? Но раз меня так просят - так и быть, сделаю так, чтобы ни с тобой, ни с кем другим не вышло. Только учти, милая, будут спрашивать, кто зелье покупал, всё расскажу.

Нужное средство оказалось каплями ядовитого зелёного цвета.

– Не забудь, запах отбивать нужно, а то почувствует. Вкус тоже. Действует не сразу, но с каждой ночью петушок будет залезать на тебя всё реже. После двенадцатого дня не сможет совсем. Но на десяток дней, не больше, потом снова капать придётся. Будешь давать два раза в день. Начнёшь с одной капли, потом будешь прибавлять, пока не дойдёшь до дюжины. Сделаешь перерыв на неделю и снова начнешь, только в обратном порядке. Перестанешь давать - за месяц мужская сила полностью вернётся.

– То есть, когда кончится бутылочка, он сразу сможет?
– разочаровано протянула Стефания.

– Нет, милая, после целого бутылька долго ходить твоего муженьку мерином, пока кровь не очистится. Не год, не полгода, но порядочно. А теперь иди и помалкивай, что я такими вещами торгую.

Поблагодарив, Стефания вышла.

Сердце колотилось, как бешеное, воображение рисовало сцены страшной расправы виконта над отравительницей-женой, но обошлось. Никто не встречал их у замка, никто не прознал о ночной отлучке виконтессы.

Гораздо сложнее было капать средство в питьё мужа. Если бы оно предназначалось обоим, то Стефания просто отравила бутылку, а так приходилось изворачиваться.

Специфический запах и вкус тоже добавляли проблем. Их отбивали только специи, поэтому Стефания просила подавать только вино со специями и всеми правдами и неправдами заставляла выпить бокал супруга. Средство добавляла в кубок - чтобы не было ошибок. И каждый раз боялась, что виконт заметит, что на донышке что-то есть и чем-то пахнет.

Наливала вино тоже сама - такое нельзя доверять слугам.

Вечером было проще, особенно, если они с Сигмуртом играли в кости. В запале игры и словесных споров, неизменно сопровождавших партию, подлить что-то в бокал не составляло труда.

Действие капель Стефании удалось опробовать в начале декабря, когда виконт возжелал свою супругу. По его мнению, прошло достаточно времени, чтобы возобновить близость.

Напоминание о предписании врача не возымели действия:

– Беременность и супружеский долг - разные вещи. Постараюсь быть осторожнее.