Бункер. Расщепленные тенью
Шрифт:
– А у тебя другой одежды нет? – спрашиваю.
– Нет. У нас было прохладно и дождливо, я не стала ничего другого с собой брать. Да и это, – она с силой дергает за нитку, торчащую из рукава, и та вытягивается, распуская петли. – Не так уж и важно, не так ли?
Я не выдерживаю и сигналю коровам, но на них это не действует. Они даже ухом не ведут, спокойно и неторопливо оканчивают свое шествие. Мы снова трогаемся с места, и свежий ветерок влетает в открытые окна.
– А куда мы едем? – спрашивает девчонка. На ее лице блаженная счастливая улыбка. – За приключениями?
Я скептически осматриваю ее вязаный свитер и коленки, торчащие из дырок в джинсах.
– Судя по всему, сперва
Ненавижу ходить по магазинам. А о том, как это делают девчонки, мне и думать страшно. Но я все же решаю рискнуть и вызволить Сказку из этого ужасного тряпья. К моему величайшему облегчению она почти сразу находит сарафан, про который говорит: «Это самая красивая вещь, что я когда-либо видела». Мне кажется, что это самый обычный льняной сарафан на тонких лямочках, мало чем отличающийся от всех остальных. Но когда она появляется в нем, я не могу подобрать слов. Настолько она кажется милой, хрупкой, изящной, как кукла из детского магазина игрушек. Я таращусь на нее слишком долго и понимаю, что из приличия пора бы прекратить, и хотя бы что-то сказать. К счастью, мой взгляд падает на кеды. Они желтые с вышитыми бабочками. При этом страшно пыльные и потасканные. Усмешка слетает с моих губ:
– Шикарный видок! Знаешь, эти кеды хранят историю истоптанных дорог, но лучше их поменять на что-то более… босоножное что ли.
Но она не хочет. Ей нравятся вещи с историей. И нравятся эти кеды. А я не садист какой-то, чтобы их разлучать. И тем больше времени мне остается на свои дела. Единственное, о чем она меня еще просит – купить ей солнечные очки в розовой оправе и плетеный браслет.
Мы едем по маленьким тенистым улочкам. Я редко вижу Город при свете дня, и сейчас с интересом рассматриваю невысокие кирпичные дома, окна, горящие в пламени солнца, зеленые кроны деревьев, умытые машины, припаркованные по обочинам. Меня не оставляет странное чувство, будто я тут впервые. Все кажется таким чужим и будто нарисованным. Удивительно даже, что Город имеет такую уникальную способность – надевать парадное дневное лицо. Мне интересно, что думает Сказка, рассматривая все сквозь свои розовые очки. В прямом и переносном смысле.
– Как тебе здесь? – спрашиваю.
Она не тянет с ответом.
– Мне нравится! Я влюбилась в этот Город еще ночью, когда Пит пронес меня над ним. Это лучшее место на земле!
– Правда? – я видел много разных миров и много разных мест. Паршивых мест. И это не особо лучше других. – Ты ж моя прелесть! Ну, поехали, покажу тебе тут все.
Мы в старом районе. Здания тут в аварийном состоянии, и всех жителей давно переселили. Стены прорезали огромные трещины, окна смотрят пустыми глазницами. Крыши частично разобраны, и деревянные балки торчат, словно ребра огромных мертвых китов.
– Мы приехали? – Сказка осматривает сваленные в кучу кирпичи и остатки чугунных оград.
– Согласен, не самое красивое место, куда можно привезти девушку, но не думаю, что ты особо разочарована, так ведь? Посидишь одна немножко?
– Что? – ее глаза расширяются. – Нет! Я хочу с тобой!
Подумать только! Она хочет со мной! Прямо туда, в эти страшные развалины. С тем, кого совсем не знает. Интересно, чем я заслужил такое доверие?
– Буду откровенен, – я говорю серьезным тоном и стараюсь быть чертовски убедительным. – У меня тут тайник. И если ты пойдешь со мной, и узнаешь где он, то это уже будет никакой не тайник. С тайниками так не поступают. Я быстро. Туда-обратно. По рукам?
Она хмурится, но все же кладет руку в мою раскрытую ладонь. Ее пальцы настолько тонкие и хрупкие, что мне даже страшно
– Почему ты выбрала именно его? – я все еще держу ее за руку и не спешу выпускать.
– Не знаю. Понравилось сочетание цветов. И вообще он красивый. А что?
– Ничего.
Я сам делаю то, за что отчитал ее утром – просачиваюсь туда, где живут ее мечты, страхи, воспоминания и тайные желания. Где она обнажена, беззащитна и не умеет лгать. Где хранятся все ее секреты. Где ее душа соприкасается с сознанием. Туда, вглубь, сквозь узкое пятнышко зрачка. Если она что-то скрывает, я узнаю это прямо сейчас. Такая наивная, даже не пытается отвести взгляд в сторону.
Внезано меня накрывает волна спокойствия и безграничного счастья. Какой-то безусловной любви. Это ощущение кажется таким знакомым, но давно утерянным. Наверное, я чувствовал что-то подобное в младенчестве, когда засыпал на руках у матери. Или даже до этого. Где-то между жизнями, болтаясь на краю вечности, сливаясь с космосом и чем-то божественным. И мне вдруг становится так необходим ее Свет. Просто прикоснуться, почувствовать кожей, запустить внутрь, туда, где его так не хватает. На долю секунды. До смерти необходимо.
Внезапно я осознаю, что уже обнимаю ее. Прижимаю к себе и в груди, будто что-то оживает. Словно я вдыхаю Свет. Разве его можно вдыхать?
Отстраняюсь резко. Что я делаю?! Сфокусироваться на чем-то другом. Не смотреть на нее. Не выдавать себя.
– В общем, посиди тут, – говорю я с запинками и выскакиваю из машины.
Она провожает меня взглядом, я это знаю, и не оборачиваюсь. Глаза выжигает солнце. Жара ложится влагой на лоб и шею. Хочется пить. В голове пульсирует лишь один вопрос: «Что она вообще такое?!»
Ныряю в трещину в стене дома и сразу попадаю в приятный прохладный полумрак заброшенного здания. Внутри особая атмосфера. Стены еще хранят в себе воспоминания былых дней, несут отпечатки чужих жизней. Там, под осыпавшейся штукатуркой, спрятаны чьи-то страхи и переживания, радостные крики «с Днем Рождения!», плач маленьких детей и отчаявшихся стариков. Под моими ногами обломки кирпичей стираются в крошку, хрустят осколки оконных стекол, навсегда исчезают события, что они в себе хранили, впитывая день за днем. Вещи способны многое помнить и, прежде, чем уйти навсегда, лучше уничтожить все, что несет в себе твою историю. «Всегда забирай с собой все, что можешь забрать, остальное сожги» – так учил меня Сумрак.
Я поднимаюсь по старой лестнице, которая полностью соответствует лестницам из снов. Многих ступеней уже нет, в одном месте провал такой огромный, что можно лишь перепрыгнуть дыру, ухватиться пальцами за выступающую площадку и подтянуться на руках. И надеяться, что она не обвалится именно сегодня, в эту самую минуту. Мне везет, и я благополучно добираюсь до квартиры шестьдесят четыре, приоткрываю деревянную дверь. В маленькие комнаты льется солнечный свет. Осиротевшие занавески слегка колышутся на сквозняке. Я внимательно осматриваюсь, изучаю следы на полу, проверяю предметы в серванте, кресло с потертой обивкой, убеждаюсь, что кроме меня тут никого не было, и иду в спальню. Тут мало что осталось от прежних жильцов. Только старые тумбочки, у которых дверцы слетели с петель, а еще изъеденный молью ковер. Чтобы пробраться к тайнику, аккуратно отгибаю край ковра, стараясь не поднимать в воздух пыль. Половицы в полу гнилые и расшатанные, я без труда вынимаю одну и просовываю в образовавшуюся щель руку. Выуживаю оттуда небольшой сверток, прячу в карман.