Бунтарь Гейдж
Шрифт:
— Почему?
— Почему ты думаешь, что я красивая? — Она спрашивает, все еще не встречаясь с моими глазами.
Я делаю все возможное, чтобы не ухмыляться. Не хочу, чтобы она видела, как я удовлетворен тем, что разговор ведется в этом направлении.
— Почему закат красивый? Из-за оттенков, окрашивающих небо? Или, потому что он настолько ярок, что на него тяжело смотреть? Или просто потому, что ты знаешь, что это не продлится долго, что это может быть твой последний шанс увидеть его, и что ты никогда не увидишь
Она смотрит вверх, ее большие глаза встречаются с моими. Ее губы слегка приоткрыты.
— Это похоже на первый увиденный закат. Каждая женщина, на которую я смотрел, была просто… другой. — Я откидываюсь назад, грызя ноготь. Обычно общение с девушками протекает у меня черт знает как. Я поражен тем, что мои собственные слова послали озноб через меня, потому что они были полностью правдой.
Она открывает рот, чтобы заговорить, когда слизистый инопланетянин хлопает двумя грибными тарелками по нашему столу.
— Тарелки съедобны, — говорит он слизистым голосом. — Стол нет. Окей? Не ешь чертов стол. — Он закатывает глаза, прежде чем ускользнуть.
— Съесть стол? — Спрашивает Ария, улыбаясь. — Какое животное попробует это?
Приятно видеть ее улэбку.
— На самом деле, — говорит Рамона с моего бедра. — Гейдж пытался последний раз, когда был здесь. Думаешь, официант всем так говорит?
Я стараюсь сохранить невозмутимый вид, чтобы мой стыд не проявился. Но Ария видит насквозь, прикрывая рот и смеясь.
— О чем ты только думал? — Она спрашивает.
— В джунглях грибы — деликатес. Эти столы выглядят почти точно, как грибы фулмониус, одни из моих любимых. И я не пытался съесть все это. Я только сделал один или два укуса.
Она снова смеется.
— Ты не понял после первого?
Я скрестил руки.
— Почему ты не ешь свой класанский бургер?
Она берет бургер, все еще улыбаясь. Я смотрю с нетерпением, как она делает первый укус. Ее глаза расширяются, а затем онаопускает брови, глядя на гамбургер, когда жует, как будто он просто превратился перед ее глазами в сплошное золото.
Я кусаю свой собственный, наслаждаясь шквалом вкусов и специй. Они действительно лучшие.
— Итак, — говорит она, когда почти не осталось ее гамбургера. — Ты все еще на крючке.
— Что же мне делать?
В ее глазах появилось озорство.
— Давай поиграем в игру.
— Игру?
— Да. — Она опускает свой гамбургер и вытирает руки и рот. — Я задаю вопрос, а ты даешь мне честный ответ. Я буду знать, если ты врешь.
— Я не хочу играть.
Ее лицо твердеет.
— Ты хотел знать, что ты должен сделать. Ты должен доказать, что я могу тебе доверять. Первый вопрос: со сколькими женщинами ты был?
Дерьмо.
— Это не…
— Ответ.
— Никто не похож на тебя.
— Мне нужна цифра.
— Десятки, я не знаю. Но никто из них
— Почему ты отказался от статуса королевской семьи?
Я сомневаюсь, но думаю, что могу дать ей половину правды, которой должно быть достаточно.
— Я стал представлять опасность, для людей, о которых заботился.
Она хмурится, глядя, как будто собирается спросить больше. Кажется, чувствует, что я не скажу ей больше и двигается дальше.
— Почему ты пытаешься защитить меня?
— Потому что это моя вина, что ты в опасности.
— И это все? Ты просто защищаешь меня, потому что чувствуешь вину?
Я вздыхаю.
— Ты не будешь счастлива, если я не скажу что-нибудь дрянное, не так ли?
Она невинно поднимает брови.
— Хорошо. Я защищаю тебя, потому что я… ну… почувствовал что-то по отношению к тебе.
Она откидывается на своем месте, хлопает в ладоши что заставляет повернуть несколько голов.
— Я знала это!
— Да, хорошо. Поздравляю. Теперь я сошел с твоего страшного крючка?
— Посмотрим.
Я поднимаю руки в ярости.
— Ты никогда не забудешь об этом, не так ли?
— Посмотрим, — повторяет она.
Рамона решает присоединиться, как обычно, в самый неподходящий момент.
— Не позволяй ему взять верх, девочка. Если ты позволишь, его эго станет таким большим, что ты не сможешь провести его через дверные проемы.
— Полезно знать, — ухмыляется Ария.
15
Ария
Мы возвращаемся в город, и я до сих пор не могу оторвать глаза от всего, что передо мной. Я думала Джектан невероятный, но Гуллад еще более инопланетный. Здания извиваются, когда наночастицы перестраиваются и приспосабливаются к гравитационным силам и ветру. Окна вздуваются с каждым порывом ветра, который, по словам Гейджа, объясняется тем, что они используют своего рода биологический паразит для преобразования серного воздуха в богатый питательными веществами воздух идеальной температуры. Удивительно, но в центре города запрещены транспортные средства, поэтому на улицах кипят чужеродные виды столь разных форм, размеров и цветов, что я даже не спрашиваю Гейджа о них.
Когда мы возвращаемся в общую комнату, все отдыхают, кроме Давосо.
— Куда ушел Давосо? — Спрашиваю я Тора.
— Какая-то девушка Колари пришла. Он сказал, что пригласил ее поесть.
Велакс бросает мерцающую карту, ругаясь.
— Ты жульничаешь. Я знаю это.
Тор отворачивается от меня, чтобы потрясти пальцем Велаксу.
— Да ладно тебе. Ты не всегда бываешь таким раздраженным неудачником.
Доктор Гарви опускает руку.
— Если кто и жульничает, то это я.