Буря в Па-де-Кале
Шрифт:
Сначала все пошло на удивление гладко. Брат Эраста Андреевича согласился нам помогать. Он заплатил привратнику, и тот впустил нас.
– Господа, только умоляю вас, не проговоритесь Карлу Васильевичу, – причитал он, отпирая двери. – Не дай бог прознает! Что тогда делать прикажете?
– Не беспокойтесь, – ответил я. – Никто ничего не узнает, а Карл Васильевич – в первую очередь! – В мои планы не входило оповещать Нессельроде о том, что я обыскал его кабинет.
– Мне ничего не остается, как полагаться
Наконец мы с Кинрю оказались в кабинете Карла Васильевича. Это была просторная комната, большую часть которой занимал стол, покрытый синей скатертью с золотой бахромой. Чуть поодаль от окна стоял большой шкаф с ящиками, где, как я полагал, и хранились папки с важными документами.
– Ящики заперты на ключ, – сообщил мне Эраст Андреевич, который сегодня явился в штатском.
– Ничего, – отозвался я, – мне кажется, что для Кинрю это не составит большой проблемы!
Я сам видел, как мой японец прихватил с собой свое тайное оружие – заветное боевое кольцо со спицей.
– Это уж точно, – подтвердил Золотой дракон. Он прямиком отправился к ящикам.
Поручик Ларин нервно поглядывал на часы, золотая цепочка которых все время выглядывала у него из-под фрака.
– Если нас здесь застукают… – протянул он с невольным ужасом в голосе.
– Не застукают, – перебил я его.
Кинрю к этому времени удалось вскрыть первый ящик в шкафу. Он старался действовать филиграннее ювелира. Никто не должен был заметить потом, что мы здесь побывали. Однако ящик оказался почти пустым. Здесь лежала только пара бюваров с маловажными документами.
Остальные ящики тоже не оправдали наших надежд. Письма мы так и не обнаружили.
Неожиданно дверь распахнулась. На пороге стоял привратник, на лице которого застыло выражение ужаса.
– Карл Васильевич приехали, – задыхаясь выдавил он. – Карета уже у входа! Что делать? Что делать? – причитал старичок. Его лоб покрылся испариной, руки дрожали, а рот скривился. Казалось, что он вот-вот разрыдается.
Тем временем Кинрю открыл оконную раму, и мы все по очереди выскочили в окно. Благо кабинет министра располагался на первом этаже.
– Ну что ты будешь делать?! – сокрушался японец, когда мы уже были в относительной безопасности за углом одного из роскошных особняков. – И чего его сюда принесло? Какая нелегкая?
– Письма-то мы все равно не нашли, – сказал я невесело. – Осталось только лично Аракчеева обыскать, – добавил я.
– Ну, чем мог, я помог, – развел руками поручик в штатском. – А теперь уж не обессудьте! Пора мне, – он виновато улыбнулся.
– Конечно, – проговорил я в ответ. В принципе, Эраст Андреевич не имел ни малейшего касательства к нашему делу. Он даже в масонах не состоял!
Дома меня занимал единственный вопрос: как подобраться к Аракчееву! Но ни
Я вышел в гостиную только к обеду и то только потому, что полагал, что в одиночестве скоро сойду с ума, отданный на растерзание собственным мыслям.
В гостиную тенью скользнула Мира с чашкой успокоительного настоя в руках. Едва я увидел ее, как меня озарила идея. Насколько мне было известно, даже Алексей Андреевич Аракчеев был не чужд человеческих слабостей. В свете давно поговаривали, что у него была любовница, некая Настасья Минкина, его крепостная наложница. Но он ей купил собственный дом, обставил его с восточной роскошью и часто ночевал у нее. Мне невольно подумалось, что дом Минкиной мог стать прекрасным местом для тайника. Вот только как подобраться к этой крестьянской барыне?! Это был вопрос из вопросов. И вот тогда я вспомнил о Лизе, которую спас от Валежникова. Насколько мне было известно, ее батюшка был в чести у Аракчеева, и ей иногда приходилось терпеть и его сожительницу. Они были знакомы, а этого было довольно, чтобы княгиня Елизавета могла представить меня Настасье. Я полагал, что она не блистала умом…
Вечером я был уже у Елизаветы Артемьевны, которая никого не принимала по причине своего нездоровия. Однако, когда лакей доложил обо мне, она велела меня впустить.
– Яков Андреевич, – очень рада вас видеть, – улыбнулась княгиня, велев подать в маленькую гостиную столовый прибор на две персоны и бутылку шампанского. – Я вам жизнью обязана, – объяснила она свой душевный порыв.
Никогда прежде я и подумать не мог, что Лиза Нелидова бывает когда-нибудь такой любезной. Она словно светилась от счастья при виде меня.
– Вы излечились от своей болезненной страсти? – вкрадчиво поинтересовался я.
Елизавета вспыхнула, и я тут же пожалел о своих словах.
– Мне до сих пор больно об этом думать, – призналась она после затянувшегося молчания. – И уж тем более говорить…
Я понимающе кивнул ей в ответ, впредь запретив себе заводить с ней разговоры об этом.
– У вас ко мне какое-то дело? – догадалась Елизавета Артемьевна. Она плотнее укуталась в шаль. Несмотря на то, что в комнате жарко пылал огонь в камине, ей было холодно.
– Да, – я кивнул. – Вы весьма проницательны! Мне бы хотелось, чтобы вы меня правильно поняли… Моя просьба может вам показаться немного странной, но…
– Говорите же! – прервала меня Лиза. – Что вы хотите? Отбросьте свои сомнения! Это – пустая нерешительность.
– Вы взволнованы, – заметил я. – Впрочем… И в самом деле, довольно условностей! Я хотел бы, что бы вы представили меня Настасье Минкиной, – выпалил я.
– И впрямь странная просьба, – усмехнулась Елизавета Артемьева, блеснув заплаканными глазами. – Все дело в том письме, которое вы разыскиваете, – снова догадалась она. – Я не ошиблась?