Буря Жнеца

Эриксон Стивен

– Отличная крыша, Теол Беддикт.

Кивнув самому себе, Багг начал поиски жареной курицы, чему не очень способствовали клубы едкого дыма. Со всех сторон бессмысленное квохтанье. «Возьми меня Бездна! Почти как в храме…»

***

Утреннее солнце пробилось сквозь планки ставень, протянув полосы света по занимавшему всю комнату длинному тяжелому столу. Утерев руки платком, Раутос Хиванар вошел, остановившись у своего кресла в конце стола. Положил тряпицу, оглядел

ряды повернутых к нему лиц. На каждом одно и то же выражение: затаенный страх, беспокойство.

– Друзья мои, приветствую. На повестке дня два вопроса. Вначале обратимся к тому, который, как я подозреваю, занимает все ваши мысли. Мы достигли критического состояния. Нехватка наличности – золота и серебра, ограненных камней и даже медных слитков – стала весьма острой. Некто активно подрывает имперскую экономику…

– Мы знали, что так будет, – прервал его Устер Тарен. – Но какие же меры приняты Советом? Я так понимаю, никакие. Раутос Хиванар, почти все присутствующие готовы оспорить ваше положение как Мастера Совета.

– Понимаю. Ну что же, предоставьте список ваших тревог.

Изрытое лицо Устера покраснело: – Список? Тревог? Возьми нас Странник! Раутос, почему вы не пустили истопатов по следу безумной твари? Или тварей? Неужели это не может быть влиянием извне – из какого-то пограничного королевства? Попыткой ослабить нас перед вторжением? Новости о так называемом Болкандийском Сговоре нужно…

– Момент. Обсуждаем одну тему, Устер. Истые Патриоты действительно провели расследование, но безрезультатно. Оповещение о происходящих событиях могло бы облегчить ваши тревоги, но, по моему мнению, еще легче могло вызвать панику. Соответственно, я решил держать дело в тайне. А мои собственные расследования, в свою очередь, позволяют исключить внешний фактор финансовых воздействий. Источник, друзья мои, в Летерасе…

– Тогда почему не поймать ублюдка? – вопросил Драз Зенникт. Голова его, казалось, сейчас соскочит с длинной, тощей шеи.

– Следы весьма тщательно скрыты, дорогой Драз, – ответил Раутос. – Проще говоря, мы ведем войну с гением.

На другом конце стола Хорал Риннесикт фыркнул и произнес: – Почему бы просто не начеканить новой монеты, ослабляя давление?

– Можно, но это будет непросто. Имперские Шахты добывают определенное количество металлов и, к сожалению, довольно небольшое. Резко увеличить добычу, практически говоря, невозможно. Но даже не учитывая это… спросите себя: что бы вы сделали на месте вредителя? Внезапный приток новой монеты. Если нужно создать экономический хаос, что требуется совершить?

– Открыть тайники, – прорычал Барракта Ильк, – запустив бесконтрольную инфляцию. Мы потонем в бесполезных деньгах.

Раутос Хиванар кивнул: – Я думаю, что наш вредитель не сможет больше таиться. Ему – или ей – придется начать открытые действия. Ключ в том, какое предприятие пойдет ко дну первым. Именно так его – или ее – следы станут заметными.

– И в этот миг, – добавил Барракта, – вмешаются истопаты.

– Ах, это ведет нас ко второму вопросу. Пришли новости из Дрены. Нет, я еще не узнал, в чем они состоят – но среди истопатов поднялась настоящая паника. Прошлой ночью в Летерасе произошло небывалое чисто арестов…

Устер захохотал: – Что может

быть «небывалого» в истопатах, хватающих людей?

– Ну, в самом начале схвачена Первая Наложница.

За столом воцарилась тишина.

Раутос Хиванар откашлялся, постарался убрать следы гнева из голоса. – Кажется, Карос Инвиктад действовал в спешке, что – как известно вам всем – ему несвойственно. Как результат, дела обернулись худо. Произошли стычки между истопатами и Тисте Эдур, как вне Вечной Резиденции, так и внутри нее.

– Проклятый идиот! – гаркнул Барракта, шлепнув кулаком по столу.

– Насколько я понимаю, Первая Наложница мертва. Как и некоторое число стражников из штаба истопатов, а также двое телохранителей Канцлера.

– Неужели чертов змей склонен к самоубийству?!

– Выглядит именно так, Барракта, – согласился Раутос. – Сплошные осложнения, особенно с Каросом, не желающим предвидеть, что именно произойдет. Единственный намек, который я добыл о необычайных событиях ночи – то, что Карос избит до полусмерти. Не могу подтвердить слухи, ибо он ни с кем не встречается. Разумеется, его мог уже посетить целитель.

– Раутос, – пробурчал Драз, – нам нужно отдалиться от истопатов?

– Следует подумать. Вы могли бы приказать готовить мероприятия на сей случай. Но пока истопаты нам нужны, хотя должен сознаться: боюсь, в день наивысшей нужды они могут нас подвести.

– Наймем собственных, – бросил Барракта.

– Я уже сделал это.

В ответ на спокойное заявление члены Совета оживленно закивали.

Устер Тарен прочистил горло. – Мои извинения, Раутос. Вы ведете дела с обычной аккуратностью. Сожалею, что усомнился в вас.

– Как и всегда, – ответил Раутос, снова схватив платок и вытерев ладони, – я приветствую споры. Даже вызовы. Иначе я стану беззаботным. Сейчас всем нам надо проверить целостность своих достояний, чтобы иметь полное представление о финансовой устойчивости…

В ходе собрания Раутос то и дело вытирал руки. Утром к причальному шесту напротив усадьбы прибило труп – вздувшийся, гнилой, кишащий раками и угрями.

Случайность… но каждое совпадение ударяло по нервам с великой силой, особенно в последние годы. Сегодняшнее утро хуже любого прошлого… хотя он не спускался к телу, смотрел с верхнего уровня сада, но как будто остался некий осадок, сделавший ладони странно скользкими, осадок, который не удалить, как бы усердно он не тер…

Глава 10

Один Бог выходит – марионетка с оборванными нитями – из столкновения. Еще один город разрушен, еще один народ стал десятками тысяч изрубленных трупов. Кто среди нас, узревших произошедшее, способен придти к иному выводу, нежели о полном его безумии? При всех созидательных силах, коими наделен, он приносит лишь смерть и уничтожение. Хищник Жизней, Губитель и Жнец – бушевавшее всего миг назад пламя нерассуждающей ярости сменилось покоем в его очах. Он ничего не знает. Он не может понять, откуда кровь на руках. Он молит нас об ответах, но что мы могли бы сказать? Мы могли бы плакать. Могли бы смеяться. Мы выбрали смех.