Буря
Шрифт:
Что касается наследников Вудстоуна, то про них Аргон ничего не мог сказать, кроме того, что люди они скверные и чрезвычайно горделивые. Мужчины в их роду, как считалось по поверьям, обычно черноволосые, хотя шевелюра Вольфмана была такой же золотой, как и станхенгские поля. Бессмыслица. Подобные рассуждения были нелепыми и смешными. В каждой стране уживались свои «исключения». И даже в роду речного вождя Полуночного наверняка были не все синеглазые и седые. Тогда как отыскать огненного наследника? Он должен отличаться ото всех людей, ведь он единственный и последний
Аргон недовольно отложил перо и сжал пальцами переносицу. Он должен был найти выход ради всех тех, кто верил в него, кто пошел за ним, и он совершенно не понимал, как ему быть. С чего начать и куда двигаться дальше. Впервые Аргон из Дамнума не узнавал в себе того уверенного мальчишку, которым он когда-то слыл. А, может быть, раньше он и не был уверенным. Он был легкомысленным, безумным. Но не мудрым.
Неожиданно в дверь постучали. Юноша обернулся и увидел Хуракана. Тот держал в руках поднос с фруктами и рисовыми лепешками. Старик усмехнулся:
— Тебе тут под дверью дары оставили.
— Кто оставил?
— Полагаю, что рисовые лепешки приготовила Летисия. А фрукты… надеюсь, никто не заметил, как Элиас тайком пробирается на кухню.
Аргон криво улыбнулся. Ему льстило, что сильфы заботились о нем. Возможно, они все еще отдавали дань его отцу или же признавали, что поступили правильно, пустившись в далекий путь по холмам Станхенга земли, когда-то их непримиримого врага, Вигмана. Предводитель собирался встать, но замер, когда порог пересекла незнакомка. А следом за ней прошла и задумчивая королева. Выглядела речная нимфа поразительно уставшей.
— Нужно раны твои проверить, мак, воскликнул Хуракан, поставив на пояс руки, я за тем и пришел, чтобы удостовериться, что ты в порядке.
— Я в порядке.
— Посмотрим. Вот эта женщина считает, я мало пожил, и ошибаться могу.
— Я лишь сказала, что хочу взглянуть на поврежденья.
— Слышишь, какими странными словами она пользуется?
— Мое имя Нейрис Полуночная, женщина подошла к Аргону и поклонилась, хотя в этом не было никакой необходимости. Юноша почувствовал себя полным олухом, когда он попытался подняться, но не смог встать с первого раза. Е му пришлось оттолкнуться от стола и стиснуть зубы, чтобы не выставить себя еще большим болваном.
— Аргон из Дамнума.
— Я о вас слышала. И я вас видела.
— Видели?
— Да. На лице незнакомки появилась загадочная улыбка. Пир в честь объединения Станхенга и кланов Дамнума. Припоминаете?
— Ранили его туловище, а не голову, неожиданно вмешалась Эльба. Она подошла к молодому человеку и, наконец, посмотрела ему в глаза; королева слишком долго избегала этого взгляда, но теперь в этом не было смысла. Она измотано пожала плечами. Верно?
Аргон не ответил. Он внезапно подумал, что прямо сейчас девушка упадет. Она едва стояла на ногах, едва сдерживала боль и крики, в ее небесных глазах было столько печали, что внутри
— Что стряслось?
Эльба неожиданно для себя улыбнулась.
— Почему вы решили, что случилось что-то плохое?
— Я не прав?
Королева ранимо отвернулась. Она махнула рукой на старика и пролепетала:
— Вы должны послушать Хуракана. Пусть он проверит ваши раны, моя тетя знахарка, и она тоже сможет вам помочь, Аргон.
— Вам?
Предводитель фыркнул. Его невероятно раздражало, что Эльба разговаривала с ним так, словно он являлся милордом или господином. И ему казалось, что даже сама девушка считала это полной нелепицей. Но он не стал спорить.
Аргон присел на край кровати, стянул влажную от пота рубаху и не сказал ни слова, пока Хуракан снимал с него окровавленные пласты ткани и бросал их на пол. Раны до сих пор неприятно ныли и покалывали, особенно в области живота, а старик будто специально давил на них все сильней и сильней, заставляя юношу жмуриться от боли.
— Гноя вроде нет, присвистнул счастливый Хуракан. Нужно прижечь, и тогда они заживут быстрее. Одевайся, спустимся в подвал. Или, может, прямо здесь…
— Боги с вами! Возмутилась Нейрис, округлив глаза. Я не позволю вам прижигать раны этого юноши, вы сделаете только хуже!
— Женщина, я лечил людей еще до того, как вы на свет появились.
— Да, но только сейчас необязательно пытать людей, чтобы излечить их. Не слушайте его, Аргон. Я принесу отвар из золототысячника, и вы быстро поправитесь.
— Что еще за отвар? Какой золототысячник? Или вы про центауриум?
— П ро него. Только так золототысячник называли еще в прошлом веке.
Хуракан так возмущенно прищурился, что в комнате поднялся ветер. Он сгорбился и насупился, не принимая того, что кто-то лучше него разбирался во всякого рода снадобьях и лекарствах. Он взмахнул руками и воскликнул:
— Вы себя-то послушайте. Сами сказали про целый век, и знаете, что это обозначает? Нейрис посмотрела на него с таким равнодушием, что старик оскорбился еще больше. Что я прожил целое столетие, даже больше столетия, и видел побольше вашего.
— Я предполагаю, в Дамнуме растет мало лечебных трав и потому…
— Мало?
Это уже было слишком. Нейрис пошла к выходу, чтобы спуститься в подвал и найти настойку из золототысячника, а Хуракан кинулся вслед за ней. Он прищурился, готовясь к одной из самых важных битв в своей жизни: битвы за знания. И уже в следующую минуту в помещении воцарила мертвая тишина.
Аргон перевел взгляд на гостью. Она стояла напротив распахнутого окна. Одинокая и потерянная. Что ее беспокоило? Почему она так испуганно мяла побледневшие ладони? Юноша поднялся на ноги и уверенно подошел к девушке, зная, что ей страшно, чувствуя, что она истощена и жутко измотана. Он встал рядом и прохрипел:
— Эльба.
Она лишь сильнее стиснула пальцы и зажмурилась. Ее голова опустилась. Сильная и непоколебимая, сейчас она казалась совершенно разбитой. Аргон тяжело выдохнул: