Буря

Дьюал Эшли

— Но…

— Не смейте даже думать об этом.

— Мы не можем позволить силам земли испариться, миледи де Труа.

— Мой сын умирает!

— И он не должен умереть напрасно.

— Напрасно? Женщину словно ударили по лицу. Она отпрянула назад и посмотрела на уроженок Дор-Валхерена обезумевшим взглядом. Ее грудь вздымалась и опускалась, а на лице появилось выражение полнейшей растерянности. Мой сын привел вас сюда. Это он объединил земли Эридана и Станхенга, это он позволил вам жить под своим крылом! И он собрал многочисленное войско, которое вступит в схватку с безжалостным предателем. Она гордо расправила плечи и хриплым,

срывающимся голосом воскликнула, никто не сражался за жизнь так бесстрашно, как мой мальчик. И не смейте говорить, что его смерть напрасна. Он ваш король! Прикусите язык и помолчите!

Ее губы задрожали. Она вновь прижала к ним пальцы и отвернулась. Эльба ощутила себя на редкость разбитой. Девушка видела, как тряслись плечи златоволосой женщины, и не знала, как приглушить ее боль, как приглушить свою боль. Тетя заботливо погладила ее по спине, а на душе стало еще тяжелее. Неужели Вольфман умирал? И она была повинна в его скорейшей кончине? Неужели она сломила человека? Сломила его дух и не позволила ему и дальше бороться за свою жизнь?

— Мама, неожиданно прохрипел юный король, и Милена обернулась, ее глаза вдруг загорелись ярчайшим светом, слезы заблестели. Она кинулась к сыну, вытянув руки, и так крепко схватилась за его сцепленные в замок пальцы, что ему наверняка стало больно.

— Мой мальчик, я здесь, я с тобой, слышишь?

Эльба прикоснулась пальцами к губам и глубоко втянула воздух. Вольфман зашелся сухим кашлем, посмотрел на мать мутными от усталости глазами и шепнул:

— Матушка.

— Тебе больно?

— Мама.

— Позвать лекаря?

— Ты не должна… Он поморщился. Не должна сопротивляться.

— Я… я не понимаю.

— Если Лаохесан уничтожит Калахар, за что я боролся? Ради чего… зачем…

Эльба в растерянности округлила глаза и заметила, как округлила глаза сама Милена де Труа. Она придвинулась к сыну, будто боялась, что не расслышала его слов.

— О чем ты?

— Они правы.

— Кто?

— Эльба. Я видел… видел силу магии, мама. Мы ошибались.

— Прошу тебя, взмолилась ледяная леди не своим голосом, не нужно, не смей.

— Я должен стать кем-то.

— Ты уже кто-то! Ты король, мой мальчик, слышишь? Ты сын своего отца.

— Я… Вольфман приподнял подбородок и неожиданно посмотрел на свою супругу. От его пронзительного взгляда по коже Эльбы пронеслись мурашки. Она шагнула вперед, а Вольфман продолжил слабым голосом, я хочу тебе доверять, Эльба.

— Я знаю.

— Я хочу тебе доверять. Вновь тверже повторил он. Милена в недоумении отошла от сына, а речная королева протянула вперед руку и сжала пальцы мужа в своих ладонях. Я оставляю тебя, как и предполагалось, как и рассчитывал твой отец и мой народ.

— Вольфман.

— Так было нужно. И я… я сам пошел на это.

— Мне жаль, Эльба придвинулась к юноше и искренне прошептала, мне, правда, жаль, я бы все отдала, чтобы вы поправились.

— Не все.

— Вы несправедливы.

— Возможно. Но я хочу, чтобы ты пообещала, Вольфман закашлял, и капли крови появились на его сухих, побледневших губах, ты отдашь все за Калахар. Все, Эльба.

— Да.

— О бещай.

— Я обещаю.

— Я не выполнил своих слов, данных в первую нашу встречу. И я прошу прощения.

— Не нужно, девушка помотала головой, не извиняйтесь, вы вели себя так, как вам велело сердце, а для нас, для речных людей Эридана, это самое главное, Вольфман,

это то, ради чего мы все живем.

Юноша неожиданно слабо улыбнулся. Он попытался приподнять руку, но не смог. В его глазах отразилась вселенская досада, грусть, печаль, и он испуганно зажмурился. Боги, как же ему не хотелось умирать, и как же он боялся смерти, слезы покатились по его лицу, и вместе с ним заплакала Милена. Но слезы не избавляли от боли.

Они делали ее только невыносимее.

АРГОН

Аргон склонился над столом, сжимая в пальцах перо. На полу лежали смятые листы, разорванный пергамент. Предводитель не мог покинуть покои, но он мог думать, и терять время попусту он не собирался. Аргон выводил буквы неуклюже и неопытно. П исьму, как и чтению, его обучал Хуракан. Аргон всегда хотел обучиться грамоте, несмотря на то, что почти все в его клане не отличали гласные от согласных.

— Лаохесан, прохрипел он и аккуратно записал имя на пожелтевшем пергаменте, сто лет назад восстал против народов Эридана, Дамнума и Вудстоуна. Сто лет назад.

Юноша задумался, нахмурившись, словно ему совершенно не нравилось то, чем он занимался. Если у Лаохесана был сын, он давно уже умер. Но он мог оставить после себя наследника или наследницу, и он или она могли обитать в любой из стран Калахара.

Чем больше предводитель думал над поисками потерянного наследника, тем сильнее он запутывался. Вопросов было столько, что виски пульсировали от напряжения. Кого им стоило искать? Взрослого человека или ребенка? Юношу или девушку?

В пророчестве говорилось, что потерянный наследник занесет меч над Лаохесаном и свергнет его. Но свергнуть его может как мужчина, так женщина. Аргон внезапно осознал, что он толком ничего не знает об огненных санах, а, значит, у него нет зацепок, нет каких-либо подсказок, ведь тем самым спасителем мог оказаться, кто угодно. И даже если он бы остановился только на Дамнуме на Долине Потерь на месте, куда сходились все те, кто скрывался или искал новый дом, претендентов были тысячи. Предводитель понимал, что у потерянного наследника была семья, которая предположительно приехала в Дамнум сразу после восстания Лаохесана. Но как ее найти? Аргон мог поинтересоваться у Хуракана, кто пополнил ряды дамнумцев в те времена, но, опять-таки, вариантов оставалось множество.

Юноша придавил рукой ноющую рану и упрямо согнулся над листком бумаги, будто металлический крюк. Он аккуратно вывел: один год и два месяца. Столько времени понадобится Лаохесану Опаленному, чтобы возродиться. На данный момент, шел четвертый месяц с той поры, когда Станхенг лишился своего правителя.

— Десять, продиктовал предводитель, месяцев.

За это время Аргону следовало добыть клинок первого человека, который хранится в древнем городе Арборе. Выяснить, где находится озеро или река с живой водой. И найти потерянного наследника. Достать клинок он сможет после победы над Алманом. Спросить о живой воде он мог прямо сейчас Эльбу или ее сестру. И вновь оставался неразрешенным вопрос со спасителем Калахара. Наверное, стоило раздобыть больше информации об огне, об огненном всаднике и огненных санах. У каждого народа существовали свои особенные черты, которые отличали бы его от другого народа. Так, представители Эридана обычно с синими глазами, символизирующими океан и морские просторы. И х волосы рано седеют.