Были два друга
Шрифт:
Снова замыкался круг противоречий, решение которых зависело не от него. Его тянуло к Даше, к сыну, но он боялся ее холодного, ничем не прикрытого презрения. Несколько раз он порывался пойти к ней. Предлог теперь у него был - проведать сына. Он покупал ему игрушки. Но каждый раз его что-то удерживало. Игрушки в квартире прибавлялись, а встречу с сыном он откладывал на другой раз. Соседка Марья Тимофеевна, наблюдая, как он развлекался игрушками, качала головой.
– Никак, магазин игрушек открыть задумал?
–
– Это ты по детишкам тоскуешь. Жизнь - она ведь требует своего, - философски заключила Марья Тимофеевна.
– В детство впадаю, - Николай грустно улыбнулся.
– Смеешься, а на душе у тебя невесело. Ты ведь, сынок, из породы веселых. И чего дома сиднем сидишь? То с чертежами, то с игрушками возишься.
– Старуха плутовато прищурила серые добродушные глаза.
– С начальством воевать умеешь, а перед бабами тово… пасуешь. А бабы мужиков любят смелых, настойчивых. Смелость - она города берет. Один раз неудача, гляди, другой раз повезет. Так-то, сынок.
Николай посмотрел на старушку и покачал головой.
– Ой, Тимофеевна!
Она будто угадала его мысли. Еще по дороге с завода домой он подумал: «Не пойти ли сегодня к Даше? День субботний, она, конечно, будет дома. Сделать еще одну попытку развязать тугой узел. Предлог есть - проведать сына». Пугало то, что у Даши он может снова встретить Брускова. После разговора с Марьей Тимофеевной Николай отбросил свои колебания, побрился, надел новый костюм, завернул в газету несколько игрушек.
– Тимофеевна, я пошел, - крикнул он в прихожей.
Чем ближе он подходил к дому, где жила Даша, тем чаще билось сердце, волнение захватывало дыхание. Не наткнуться бы на Брускова. Вот и дом. Николай быстро поднялся на второй этаж, перед тем как постучать в дверь, осмотрел костюм, поправил галстук. А сердце тук-тук-тук. Он даже вспотел от волнения, вынул платок, отер лицо. Даша, сын - вот за этой дверью. Такие близкие и далекие.
На слабый, неуверенный стук в дверь донесся знакомый милый голос:
– Войдите!
Николай решительно распахнул дверь. Даша занималась уборкой. В коротком ситцевом сарафанчике, тесном в груди и бедрах, в белой косынке и домашних тапочках на босу ногу, она стояла посреди комнаты, держа в руках мокрую тряпку, которой вытирала полы. На ее лице - испуг, радость, растерянность. Они молча смотрели друг на друга. Тряпка упала из рук. Николаю показалось, что перед ним стоит та Даша, которую он знал несколько лет назад…
– Дашенька!
– крикнул он. Положил на пол игрушки, бросился к ней.
У Даши мелко подрагивали губы, глаза блестели. Она не могла вымолвить ни слова. Николай так крепко стиснул ее в объятиях, что у нее перехватило дыхание.
– Дашенька, милая, я теперь все знаю… Прости, родная!
Даша будто лишилась речи. Когда он поцеловал
– Коля, - прошептала она, улыбаясь и плача. Обвила руками его шею, щекой припала к его щеке.
Мальчик, сидя на стуле и болтая ногами, в недоумении смотрел на чужого дядю, который обнимал и целовал его мать. Дядя Володя никогда не делал этого, он только здоровался с нею за руку и смотрел на нее. Почему же мама смеется и плачет?…
Даша поняла все, как только Николай появился в дверях. С некоторых пор она начала верить, что он придет к ней. И она его ждала. Ждала его в амбулатории, ждала случайной встречи на улице, ждала вечерами в скверике, когда ее преследовал Брусков… Сама не понимая того, она ждала его все эти долгие годы. Сердце не обмануло.
Немного придя в себя, Даша страшно смутилась, что у нее не убрана комната и что сама она стоит в стареньком, выцветшем сарафанчике и тапочках на босу ногу.
– А я уборкой занималась, - сказала, как бы оправдываясь.
Николай бросился к сыну, схватил его на руки, начал целовать. Первый раз в жизни он ощутил в себе отцовские чувства. Было горько от сознания того, что сколько лет он не подозревал о существовании сына. Сколько потеряно лет! Распаковал игрушки.
– Это тебе пока авансом, Николай Николаевич.
– Выйди на минутку, - попросила Даша, указывая глазами на свой сарафанчик.
– Тебе, Дашенька, лучших нарядов и не надо. Ты сейчас - прежняя, хорошая.
– Он подошел к ней, снова привлек ее к себе.
Даша провела тыльной стороной ладони по его волосам.
– Теперь ты меня не выгонишь. А выгонишь - сяду на пороге и, как цепной пес, буду охранять свою семью. Нас теперь двое мужчин и оба Николая. В обиду себя не дадим. Хватит того, что было. Ладно, Дашенька, три минуты тебе хватит?
Она кивнула головой.
Даша быстро закончила уборку, одела Коленьке чистенький костюмчик и только после этого принялась приводить себя в порядок. Переодеваясь перед зеркалом, она вся светилась. Еще недавно им обоим казалось, что на пути к их примирению стоят непреодолимые преграды. Но оказалось достаточно одного взгляда, улыбки, теплоты в голосе, чтобы понять друг друга, отбросить прочь все наносное, ненужное.
Когда Николай снова вошел в комнату, Даша была в светлом платье. Он посмотрел на нее и ужаснулся от мысли, что мог навсегда потерять Дашу и сына.
– Поцелуй папу, - сказала Даша.
Мальчик протянул ручонки к Николаю, тот взял сына на руки, прижал к груди.
– Мама, ты купила мне папу?
– вдруг спросил мальчик.
Николай и Даша рассмеялись.
– Нет, сынок, он сам пришел к нам, - улыбнулась Даша.
Пока Николай возился на полу, показывая сыну, как заводить механические игрушки, Даша хлопотала у стола.