Были два друга
Шрифт:
– Простите, пожалуйста, - сказал мужчина, взяв Василия Ивановича за локоть. И вдруг радостно воскликнул: - Торопов! Вот так встреча! Почти лбами стукнулись.
Василий Иванович сразу узнал Брускова и обрадовался ему. За два года он впервые встретил земляка. Хотелось расспросить о многом.
– Ну, как живешь? Чем занимаешься?
– интересовался Брусков.
– Ты расскажи о себе. Как там у вас?
– Все по-старому.
– Ты торопишься?
– Вечер у меня свободный. Решил побродить па Москве, -
– Ну, тогда пойдем, посидим, поговорим.
Они зашли в ресторан «Метрополь». Василий Иванович заказал коньяку и закуски.
– Рассказывай, Володя, что там у вас, - попросил Василий Иванович, охваченный радостным волнением. В памяти живо встал завод, родной город, семья, знакомые. Он только сейчас по-настоящему понял, как истосковался по всему этому.
– Что тебя интересует?
– спросил Брусков.
– Решительно все! Как завод?
– Работаем. Дела идут неплохо. Директором все тот же Пышкин. Ты, конечно, не забыл его?
Василий Иванович понял намек, смутился. Ему хотелось узнать о Наде, детях, но он стеснялся спросить, ждал, когда Брусков сам скажет о них. Только после третьей рюмки коньяка он коснулся щекотливого вопроса.
– Ну, а Надежда как?
Брусков насмешливо посмотрел на собеседника.
– Наконец-то вспомнил. Память у тебя, Василий, стала коротка. Что ж, Надежда не жалеет, что ты бросил ее с детьми и убежал с певичкой. Бывшая твоя жена пошла в гору. Получила диплом, инженером у нас работает.
– Володя, мы когда-то с тобой были друзьями… Скажи, только честно… Как там она?… Ну, понимаешь… Одна живет?
Брусков отодвинул рюмку.
– А ты думал, тебя будет ждать? Такие, как она, в соломенных вдовушках долго не засиживаются. Умница! Такая может сделать счастливым каждого, кто, конечно, мало-мальски разбирается в женщинах.
Василий Иванович растерянно смотрел на Брускова:
– Та-ак!
– протянул он.
– Значит, замуж вышла?
– А как бы ты поступил на ее месте? У нее ведь дети, от которых сбежал отец.
– За кого же она, а?
– Тебе-то теперь все равно.
Василий Иванович снова наполнил рюмки. Брусков внимательно присматривался к нему. Раньше Торопов не имел пристрастия к спиртному, и в глазах его раньше не было этой тоски.
– Ну и как же она, счастлива?
– Не жалуется. Эх, Василий, на кого ты променял свою жену!
Василий Иванович молча смотрел на недопитую рюмку, он не мог освоиться с ошеломившей его новостью, что Надя вышла замуж.
– А о твоей птичке-певичке у нас ходят всякие разговоры, - продолжал Брусков.
– Какие?
– Боюсь, обидишься.
– Говори!
– Василий Иванович уставился на Брускова тяжелым взглядом мутных глаз.
– Ну, если настаиваешь… Говорят, у Светозаровой до тебя было два мужа…
– Ложь!
– Не стану утверждать, что
– Это клевета!
– Ты муж, и должен лучше знать свою жену, - ответил Брусков.
Василий Иванович вспомнил, как однажды во время пирушки в кругу приятелей кто-то сказал о Валентине примерно то, о чем сейчас он услышал от Брускова. Но тогда Василий был пьян и многого не понял. Товарищи постарались свести это на шутку.
«Неужели она - ворона в павлиньих перьях?» - думал Василий Иванович. Рядом с Валентиной в памяти встали ее родственники. Кто они такие? Чем они занимаются?
– Насчет Надежды я, конечно, пошутил, - сказал вдруг Брусков.
– Она не из тех, кто ради выгоды меняет мужей, хотя могла бы делать это с блестящим успехом. При желании, конечно…
– Твои шутки довольно неуклюжие, - проговорил Василий Иванович.
– А ты поверил?
– Нет. А впрочем?…
– Значит, плохо ты знаешь ее. Надежда ждет тебя. Она знает, что ты жестоко ошибся, и верит, что у тебя хватит мужества исправить свою ошибку.
Василий Иванович снова потянулся к бутылке. Брусков взял его за руку. Василий Иванович сердито посмотрел на него.
– Боишься, что пьяным буду?
– Не от хорошей это жизни.
– Возможно. Надежда живет в моей квартире?
– У твоих родителей.
– Откуда тебе известно, что она ждет меня? Говорил с нею?
– Это видно и без разговоров.
– Как бы ты, Владимир, поступил на моем месте?
– Вернулся бы к семье, пока не поздно.
– Ты думаешь, это так просто?
– Нет, не просто. Но чем скорее, тем лучше для тебя же. Что прикажешь передать Надежде?
– Ничего не надо передавать. И о нашем разговоре молчи, - попросил Василий Иванович.
– Эх, Володя! Тяжело мне. Побыл бы ты в моей шкуре… Но хватит об этом. Давай пить.
– Нет, брат, уволь меня от этого, - Брусков встал.
– Так что же передать Надежде?
– Скажи, что я - подлец!
А ДАЛЬШЕ ЧТО?
Василий Иванович все мучительнее чувствовал свою раздвоенность, все явственнее замечал, что в нем живут два человека: первый - честный, порядочный; второй - мелкий, лживый, самолюбивый. Иногда они как-то уживались в нем, но чаще спорили. Валентина не интересовалась его внутренним миром, да и сама она никогда не раскрывала перед ним своей души, была, как красивый, но загадочный дом с вечно закрытыми окнами и дверями. Ее интересовало в нем одно: что он пишет и будет ли оно напечатано.