Быть честным перед Богом
Шрифт:
Но прежде следует предупредить, что наш подход будет заключаться не просто в замене трансцендентного Божества имманентным — ведь и те христиане, которые пользовались предыдущей проекцией, не предполагали, что Он существует только “по ту сторону” и не отрицали Его имманентность. Напротив, наша задача - обосновать для современного человека идею трансцендентности. Но для этого надо заново выразить ее реальность не в тех мифологических (или “объективированных”, по Бультману) выражениях, которые делают ее просто бессмысленной для нашего современника. Ибо, как сказал профессор Р. Грегор Смит [77] , “старое учение о трансцендентности — это не что иное, как утверждение устаревшей картины мира” [78] . Мы хотим здесь отнюдь не переменить христианское учение о Боге, но показать, что оно не исчезнет вместе с этими устаревшими представлениями.
77
Смит Рональд Грегор (1913—1968) — шотландский пастор и теолог, автор
78
Smith R. Gregor. The new man. P. 108.
Основа нашего бытия
ГЛУБИНА В СРЕДОТОЧИИ ЖИЗНИ
Тот разрыв с традиционным мышлением, к которому, как мне кажется, мы теперь призваны, значительно более радикален, чем предыдущий, позволивший христианской теологии отказаться от буквальной веры в Бога, локализованного на небесах. Переход от идеи “всевышнего” Бога к идее Бога “потустороннего” хотя и имел психологически освобождающее значение, был всё же, как я уже говорил, не более чем сменой направления пространственной символики. Обе концепции устанавливают по существу одинаковое соотношение между “Богом”, с одной стороны, и “миром” — с другой: Бог представляется неким Существом, которое живет где-то само по себе и к которому мир имеет примерно такое же отношение, как Земля к Солнцу. Будет ли Солнце “над” плоской Землей или круглая Земля будет “вокруг” него вращаться — от этого картина существенно не изменится. Но, может быть, потустороннего Существа нет вообще? Может быть, продолжая нашу аналогию, небеса пусты?
Ту транспозицию, о которой я теперь буду вести речь, тоже можно представить как всего лишь изменение пространственной метафоры. Я уже цитировал Тиллиха, который предлагает заменить образы “высоты” образами “глубины” для лучшего выражения истины о Боге. Без сомнения, эта простая замена может сразу сделать многие религиозные выражения более приемлемыми. Ведь мы сегодня знакомы с глубинной психологией [79] ; мы разделяем представление, что высшая правда “глубока”. Более того, если “духи злобы поднебесной” [80] и вся связанная с этим мифология ангельских сил, которой пользуются библейские авторы, представляется современному человеку немыслимой фантасмагорией, то сходный и столь же мифологический язык, употребляемый Фрейдом применительно к конфликтам подсознания, кажется вполне приемлемым.
79
Глубинная психология — общее название ряда направлений современного психоанализа, изучающих глубинные влечения и силы личности в отличие от поверхностных процессов сознания (сюда входят школы Фрейда, Юнга, Адлера и др.).
80
Еф. 6: 12.
И эта перемена символики имеет реальное, а не только кажущееся, психологическое значение. Ибо категория “глубины” богаче ассоциациями, чем категория “высоты”. Как отмечает Тиллих,
“глубокое” в духовном смысле имеет два значения: оно противопоставляется как “мелкому”, так и “высокому”. Правда — глубока, а не мелка; страдание — глубоко, а не высоко. Глубоки и свет истины, и тьма страдания. Есть глубина в Боге и есть глубина, из которой псалмопевец взывает к Богу” [81] * [82] .
81
См.: Пс. 129: 1: “Из глубины взываю к Тебе, Господи”.
82
Tillich P. The shaking of the foundations. Harmondsworth, 1962. P. 60.
Этой двузначностью, возможно, и объясняется, почему образ “глубины” как будто говорит нам об участии, в то время как “высота” очень часто означает отрешенность. Эпикурейские боги, равнодушно пребывающие в своих эмпиреях над мирскими заботами и суетами, — это образ возвышенного безразличия. А великолепный оптимизм Браунинга [83] : “Бог на небесах: всё в порядке в мире” — для современного человека отдает чем-то весьма циничным. Ведь если Бог “выше всего этого”, то Он, значит, ни в чем не участвует.
83
Браунинг Роберт (1812—1889) — английский поэт. Робинсон приводит цитату из его драмы “Пиппа проходит” (1841).
Однако теперь мы не просто изменяем символику, хотя и это, может быть, важно. Мы предлагаем вовсе не старую систему вверх ногами с Богом “внизу” вместо Бога “наверху”. Когда Тиллих говорит о Боге в “глубине”, речь вообще не идет о каком-то Существе. Он говорит о “бесконечной и неисчерпаемой глубине и основе всякого бытия”, о самом важном для нас, о том, что мы принимаем безоговорочно всерьез. И после отрывка, который я уже цитировал ранее [84] , он продолжает, выражая тот же взгляд в отношении уже не только к глубинам нашей личной жизни, но и к глубочайшим истокам нашего социального и исторического существования:
84
Ibid. P. 63—64.
“Имя
85
Ibid. P. 65—66.
То, что Тиллих подразумевает под Богом, прямо противоположно любому deus ex machina, любому сверхъестественному Существу, к которому можно “обратиться”, повернувшись к миру спиной, и на вмешательство которого извне можно было бы рассчитывать. Бог не “потусторонний”. Он, по словам Бонхеффера, “трансцендентен посреди нашей жизни”, Он есть глубина реальности, достигаемая “не на пределах человеческого, а в средоточии его” [86] , не каким-то бегством “единого к единому” [87] , но, по прекрасному выражению Кьеркегора [88] , в результате “более глубокого погружения в существование”. Ведь слово “Бог” означает предельную глубину всего нашего бытия, творческую основу и смысл всего нашего существования.
86
Бонхёффер Д. Сопротивление и покорность. С. 112.
87
Классическое выражение основного мотива монашеской (особенно восточной) аскетики: монах (от греч. — один, единый) есть тот, кто единый с Единым Богом беседует. Известны такие, например, апофтегмы египетских подвижников IV в.: “Не могу быть и с Богом, и с людьми” (авва Арсений); “Если не скажет человек в сердце своем: в мире я один и Бог, — не найдет успокоения” (авва Алоний).
88
Кьеркегор Серен (1813—1855) — датский теолог, философ и писатель. Основные работы — “Или — или” (1843), “Страх и трепет” (1843). Резко критиковал объективную диалектику Гегеля. В XX в. Кьеркегора стали считать предтечей экзистенциальной философии. В области теологии настаивал на парадоксализме веры, отвергая рационализм, свойственный как протестантской ортодоксии, так и нарождавшейся тогда либеральной протестантской теологии. В конце жизни вступил в бурную полемику с официальными лютеранскими церковными кругами. Труды Кьеркегора оказались глубоко созвучны идеям представителей диалектической теологии нашего столетия (особенно — К. Барта, см. прим. 49).
Слово “Бог” настолько привычно ассоциируется у нас с неким потусторонним Существом, что Тиллих предупреждает: для того чтобы провести необходимое преобразование, “вы должны забыть всё, чему вас по традиции учили о Боге, а может быть, даже само это слово” [89] . В самом деле, граница между теми, кто верит в Бога, и теми, кто не верит, имеет мало общего с различием их отношения к существованию или несуществованию такого Существа. Дело тут скорее в их открытости к святому, к священному в сокровенных глубинах даже самых секулярных отношений. Как говорил Мартин Бубер [90] о человеке, исповедующем отрицание Бога,
89
Tillich P. Op. cit. P. 64.
90
Бубер Мартин (1878—1965) — еврейский религиозный философ и писатель, родившийся в Вене. Близок к экзистенциализму; центральная идея — бытие как диалог между Богом и человеком, человеком и миром. Главная книга — “Я и Ты” 1922).
“но и тот, кто презирает (это) Имя и воображает себя безбожником, если он всем своим преданным существом обращается к Ты своей жизни, как к такому, которое не может быть ограничено никаким другим, — он обращается к Богу” [91] .
Ибо в обусловленном он увидел безусловное и отозвался на него. Он коснулся края вечности.
Возможно, различие между двумя способами мышления лучше всего прояснится, если разобраться, что имеют в виду, говоря о личном Боге. Теизм, как мы выяснили в прошлой главе, понимает под этим высшую Личность, самосуществующий Субъект бесконечной благости и мощи, Который может общаться с нами примерно так же, как одна человеческая личность с другой. Теист старается доказать существование такого Существа, которое является творцом и наиболее подходящим объяснением известного нам мира. Без “потусторонней” Личности небеса будут пусты и безжизненны как железка, а мир останется без надежды и сострадания.
91
Бубер М. Я и Ты // Бубер М. Веление духа. Иерусалим, 1978. С. 210—211. Ср.: Tillich P. The protestant era, L., 1951. P. 65.