Быть собой

Tau_kita

Малфой взвился как раненое животное, сбросил руку Регулуса; сел на кровати и распахнул глаза – потемневшие от боли, невидящие. На висках выступил пот – как пар на фарфоровой чашке. Регулус обхватил рукой спину Малфоя и, преодолевая сопротивление, ткнул в грудь, принуждая лечь обратно. Голова Малфоя безвольно качнулась, он обмяк, и Регулус уложил его на подушки.

Под веками беспокойно двигались глазные яблоки; Малфой цеплялся за чужую руку как слепец за поводыря. Регулус влил в него еще одно зелье и Малфой затих: вытянулся – так прямо и деревянно лежат готовые к погребению, и замер в скованной, неудобной позе. Дыхание стало размеренным и поверхностным.

Регулус промыл раны, наложил швы, стягивая края ран, залил магловским антисептиком. Сделал примочки из пропитанных заживляющими зельями бинтов и туго перевязал. Гарри не впервые подумал, что Регулусу приходилось помогать раненым и прежде.

– Что вы ему дали?

Взгляд у Регулуса был болезненно острый – как край бумажного листа, и Гарри на мгновение решил, что ему не ответят. Потом Регулус вздохнул и принялся собирать разбросанные пузырьки.

– Сонное зелье – самое крепкое, какое нашлось. И кровоочищающее… Хотя ему все равно не поможет. Но и не повредит – неизвестно какую дрянь занесла на клыках эта тварь.

– Его укусила змея? – Малфой действительно походил на человека, страдающего от действия яда. И подравшегося с Пушком вдобавок. Трехголовая псина с ломовую лошадь размером под определение «тварь» вполне подходила, что бы на этот счет не думал Хагрид.

Регулус вгляделся внимательней в лицо Гарри, словно решаясь – выдать ему страшную тайну или чуть подождать, и сказал:

– Лучше бы так. Это был оборотень.

Он вновь вызвал Кричера и приказал ему убраться в комнате, а после следить за состоянием Малфоя и доложить, когда тот придет в себя. Потом молча вышел, притворив за собой дверь – Гарри не знал, куда Регулус отправился, да и думать об этом не хотел. Он, не слушая ворчание Кричера, сокрушающегося о невозвращении времен, когда жива была Вальбурга, прислонился лбом к деревянному столбику кровати.

Пойманной птицей билась мысль, что никто не заслуживает подобного. Даже Малфой.

========== Глава четвертая. Семейные узы ==========

10

Малфой вышел из комнаты на второй день пребывания в доме – Гарри наткнулся на него, когда спустился ужинать. Малфой – помятый, растерявший свой гонор: клетчатая пижама мешком висела на узких плечах, – сидел спиной к кухонной двери и качался на стуле. Отталкивался носком правого ботинка от пола, хватался за стол, чтобы удержать равновесие. Сириус подобное проделывал с элегантной небрежностью, Малфой же походил на петуха, старающегося не упасть с узкого насеста. Петуха, которого назавтра зарежут.

Малфой качнулся в очередной раз, едва не опрокинул кофейник на скатерть, и застыл, опустив голову и спрятав лицо в ладонях. Скрипнули ножки стула, вставшие на место, и стало так тихо, что слышно было как бьют в гостиной восемь пополудни часы.

Все важные встречи и разговоры происходили на закопченной кухне – так повелось еще с тех времен, когда в доме располагался штаб Ордена Феникса. Гарри прошел, ногой пододвинул стул и подтянул ближе хрустящий бумажный пакет – видимо, Регулус принес. Глазированные булочки сладко пахли корицей. Гарри налил чаю себе и придвинул стоящий на столе бронзовый кубок к Малфою.

– Это Грейлиф оставил, – и уточнил, потому что глаза у Малфоя были – два иссушенных озера: – Тебе оставил.

Малфой с той же пугающей размеренностью – прежде он все делал так, словно оказывал окружающим величайшее одолжение – поднес кубок к обметанным трещинами губам; зубы стучали о край

кубка, когда пил. Не меняя позы и выражения лица, поставил пустой кубок на стол, и стук донышка прозвучал громом небесным. Малфой был противоестественно спокоен – бейся он в истерике, ори, кляня всех и вся, швыряйся посудой или заклинаниями – было бы проще. Гарри знал, за какие струны следует дернуть, чтобы его взбесить – и почти готов был заговорить о тоскующем сейчас в Азкабане отце Малфоя. Находиться в компании живого трупа было не то, что неприятно – невыносимо. Малфоя явно забыли похоронить еще вчера, а сам он не лег в могилу и обречен теперь вечно бродить по мрачному дому Блэков, пугая даже боггартов.

Гарри прочистил горло.

– Эмм… приятного аппетита, Малфой, – и подтолкнул к нему пакет. Думая, если сейчас пакет не наденут ему на голову – определенно что-то не в порядке. С миром.

Булочку Малфой ел как картонную, без аппетита, вяло и медленно, но после второй чашки кофе глаза его немного прояснились, скулы тронул румянец – Гарри даже сунул нос в кофейник, подозревая, что Регулус подмешал кое-чего покрепче. А потом Малфой поперхнулся. Он поднимался, допивая на ходу, а тут зашелся глухим раскатистым кашлем и осел обратно на стул; вцепился в скатерть, вновь кажущуюся ярче, чем его лицо.

Гарри от души врезал ему между лопаток. Ему всегда хотелось это сделать. Вломить Малфою так, чтобы у того искры из глаз посыпались и вся придурь чистокровных из ушей полилась.

Гарри проснулся прошлой ночью и сонный, смятенный, полуголый, но с палочкой наизготовку, бросился вниз. На пороге комнаты Малфоя столкнулся с взьерошенным Регулусом в криво запахнутом халате…

… Крик бился под сводами, то затихая, то нарастая – прерывистый, вибрирующий, захлебывающийся; на вдохе задыхающее, обрубленное «нет», на выдохе – сипение. Пауза – и снова: то звенящая, то глухая, то громкая, то чуть слышная, и неизменно безнадежно-жалобная мольба.

Кровь стыла в жилах от звуков, воскрешающих то, что считал надежно похороненным в глубинах памяти – так орали под заклятьями Волдеморта и его прихлебателей пытаемые маглы.

Корка на губах Малфоя потрескалась и запекалась – его снова рвало кровью. Регулус дернул Малфоя за плечи, насильно усаживая, привалил к плечу, продолжая поддерживать под спину, и заставил, не проснувшегося толком, но прекратившего кричать, выпить зелье. Малфой оттолкнул руку с фиалом, оскалился, извернулся и попытался укусить Регулуса. Получил по челюсти. Здорового нормального человека удар неминуемо должен был отправить в нокаут. Малфой, сам испугавшийся того как отреагировал, задрожал – Регулус подхватил его, усаживая ровнее; сдавленные хрипы, перемежающиеся стонами, сошли вскоре на нет, и безвольно повисли выпростанные поверх одеяла руки. Регулус оттянул заснувшему Малфою веко, пощупал лоб, с каждой секундой мрачнея все больше; уложил обратно на кровать, бормоча под нос не то неизвестные Гарри ругательства, не то состав зелья, которым поил…

Гарри чувствовал как содрогается грудная клетка под рукой: Малфой, терзаемый кашлем, на Гарри почти висел – трепетная девица на первом свидании, не иначе. И синяк на подбородке – вместо засоса от поцелуя. Гарри отвернулся, сдерживая рвущийся наружу неуместный смех – слишком уж ярко представился Малфой в кринолине и с кружевным зонтиком; и подумал, что оборотничество – не приговор. Мародеры это доказали.

– Малфой, – сказал Гарри как можно более серьезно, – ты меня душишь и ты наступил мне на ногу.