Бывшая сводного брата
Шрифт:
— Так объясни, — просит Мира. Надежда в ее голосе добивает.
— Не могу, — говорю с надрывом. Не моя тайна. Мне отведена лишь второстепенная роль.
— Почему? — шепчет. В глазах застыло страдание. Ей больно. Мне тоже. Нашу боль не унять.
Она кусает губы. Я сжимаю кулаки. Душа без анестезии рвется на части.
Мне нельзя рассказывать правду. Рано. Слишком многое стоит на кону и я не могу рисковать полученным результатом. Ольховский должен верить мне до конца!
— Мира, доверься мне, — прошу ее. — Я
Как же мне хочется все рассказать! Что ее отец в курсе. Что мы действуем вместе. Что Ольховский-старший совсем скоро либо лишится бизнеса, либо предстанет перед судом. Как пойдет.
Но я молчу.
— Да пошли вы все! — окидывает нас с парнями взглядом, срывается с места и несётся к двери.
— Стой! — пытаюсь ее остановить. Но Мира слишком быстра, а я слишком слаб. Реакция нулевая.
Баринова проносится мимо меня. В глазах пеленой стоят слезы. Мне ее до одури жаль.
Она выбегает в коридор, бежит в сторону запасного выхода. Стройный силуэт хрупкой девушки теряется в темноте. Исчезает с поля видимости.
Засада! Мне нельзя ее упускать!
— Твою ж мать! — громко ругаюсь. Психую. — Парни! Не дайте Мире уйти! — произношу на повышенных тонах. — Ей нельзя находиться одной! Она без охраны! Люди отца сделают то, что не стали делать мы с Яром, — озвучиваю вслух жестокую реальность. — Найдите ее! — прошу. — Ну же!
В тот же миг Молот и Ванька срываются с места, Яр смачно ругается и бежит вслед на парнями. Я медленно сползая по стене опускаюсь на скамейку. Сил двигаться больше нет.
Слабость накатывает волнами. Боль пульсирует в конечностях. Прикрываю глаза, уплываю в темноту.
— Макс!
— Максим!
— Ольховский!
Меня тормошат, приводят в чувство, выдергивают из столь желанного забытья.
— Что? — с трудом разлепляю веки. Осматриваю склоненных надо мною парней.
— У нас большие проблемы, — говорит Ванька. Он хмур и обеспокоен.
— Где Мира? — выдавливаю из себя через силу. Голосовые связки не слушаются. Я охрип.
— Мне тоже интересно, — в раздевалку заходят Баринов-старший и Тарас Ильич. — Где моя дочь?
Глава 44. Мира
Выбегаю из раздевалки. Бегу куда глаза глядят. Сердце разрывается от боли.
Разве можно настолько жестоко поступать? Ведь я не кукла, не бездушная вещь, не робот. Я человек! Девушка! Живая! И у меня есть чувства…
Ярослав паскуда и гад. От него можно было ожидать, чего угодно. Но вот Макс..
Ох, Макс… Я же верила тебе! Доверяла! А ты…
У меня нет слов.
Прямо по коридору. Завернуть за угол. Упираюсь в закрытую дверь, психую. За слезами толком не разбираю дороги. Возвращаюсь немного назад, поворачиваю у следующего поворота. Делаю несколько шагов и замираю на миг.
Большой зал переполнен людьми. Снова в центре стоит ужасающая клетка.
Паника просыпается внутри сознания. Игнорирую. Оставаться на месте нельзя, парни захотят меня отыскать.
Собираюсь с мыслями, беру волю в кулак и делаю шаг вперед. Мне нужно к выходу.
Липкие тела окружают меня со всех сторон. Мерзко, противно и страшно. Теперь рядом со мной нет Ярослава, который тараном пройдет и разрежет толпу.
Дезориентация наступает на пятки. Искусственный дым и свет прожекторов лишь усугубляют мое и без того хреновое положение. С каждым шагом вперед дышать становится тяжелее.
— Красавица, куда торопишься? — меня пытается схватить за локоть какой-то мужик. Выдергиваю руку.
— Отвали! — отвечаю грубо. Ускоряю шаг. Еще всяких придурков рядом мне не хватало!
Блин! Из-за него я потеряла дорогу. Где выход? Озираюсь по сторонам. Голова кругом.
Замечаю слабое свечение, иду к нему. Фокусирую взгляд на небольшом прямоугольнике с желтым светом. Не отрываюсь от него ни на мгновение. Иду вперед.
Меня пихают, толкают, пробиваться вперед невероятно тяжело. Но я не поддаюсь. Иду вперед. Агония, что разрывает душу на части, лишь помогает.
До заветной двери остается лишь пара шагов. Я почти на свободе! У меня получилось!
— Девушка! Вы куда? — ко мне подходит мужчина спортивного телосложения. Он одет во все темное, внимания не привлекает.
— На улицу, — говорю неуверенно. — Воздухом подышать.
— Нельзя покидать клуб пока не закончатся все поединки, — отрезает жестко. — Вам придется остаться здесь.
— Но мне плохо. Я в обморок сейчас упаду, — принимаюсь ему объяснять. Не помогает.
— Правила устанавливал не я, — говорит безэмоционально.
Ему действительно плевать на меня. Даже если прям тут потеряю сознание, максимум, что он сделает, оттащит к стене и вызовет медиков. И то! Мне дико повезет, если стоящий передо мной мужчина так сделает.
А то и вовсе развернется и уйдет.
— Вы не понимаете! — продолжаю настаивать на своем. — Мне нужно уйти! Мне плохо! — слезы душат.
— Это вы не понимаете меня, — стоит на своем. — Не положено никого выпускать. Точка! — прекращает разговор. Отворачивается в сторону. Игнорирует мое присутствие. Вот же гадство! Обидно…
Смотрю по сторонам, других возможных путей на свободу не вижу. Если меня не выпустят, то я не представляю как быть. В таком состоянии, в котором нахожусь, к парням вернуться не смогу. Паническая атака накроет стоит мне лишь вернуться назад на два метра.
— Пожалуйста, — прошу. Слезы льются из глаз. — Пропустите меня, — едва ли не заклинаю.
Мужчина молчит. Смотрит поверх меня, следит за толпой, на лице застыла нечитаемая равнодушная маска. Отчаяние затапливает с головой. Мне нужно! Просто жизненно необходимо убраться отсюда! Срочно!