Бывшие. (Не)покорная истинная для адмирала

Гераскина Екатерина

— Изменщик и предатель? — он встал, откинул мази в сторону и уже нависал надо мной. Запах крови щекотал нос. Но я была слишком зла на него, чтобы обратить на это внимание.

— Именно! Как тебе было спать с моей подругой! Все вы в всоем высшем обществе пронизаны пороком! Верность и честь для вас пустой звук! — Я толкнула его ладонями в грудь. Но тот был как скала. Даже не шелохнулся. — Ты вот небось счастливо женат! Пока я…

Чуть было не проговорилась о сыне, но вовремя закрыла свой рот.

— В

каждом порту по женщине!

— Так ты думаешь обо мне. По. Себе. Судишь, — чеканил он слова и нависал надо мной горой мышц.

Я вспыхнула.

— Повезло тебе, что ты взял с меня клятву. Так бы я тебе уже давно вскипятила бы мозг!

— Не сомневаюсь.

Я замахнулась, чтобы врезать по его наглой небритой роже. Он перехватил мою руку. Сжал запястье. Его грудь вздымалась. Глаза сверкали звериной желтизной.

— Хватит. Я итак знаю, что это ты надавала мне пощечин. Теперь твоя задница плачет по наказанию.

— Сволочь! — процедила я. — Если ты такой великий сыщик, то отчего ты так слеп. Я ничего не делала из того, в чём ты меня обвиняешь!

Он отбросил мою руку, словно она была заразной. Мы зло смотрели друг на друга.

А потом он отошёл. Дошёл до полки, взял оттуда книгу и раскрыл её. Страницы зашуршали веером, и оттуда вылетела магкарточка.

Помятая, затёртая. Торгард резко бросил её под мои ноги.

— На, смотри!

— И что это за грязь? — Я в упор смотрела на Торгарда, а потом на магкарточку. Подняла её.

— Это ты. Вот доказательство твоей измены, — его голос был холоден и непреклонен.

— Да ты с ума сошел? — в голосе прорезалась злость и недоумение.

— Я? Я вижу неоспоримые доказательства! — Он рукой указал на карточку.

— Точно сошел с ума, — прошептала я, смотря на неизвестную девицу, запечатленную на картинке.

Она была абсолютно голой, длинные волосы были как у меня, телосложение в принципе тоже. Она сидела на коленях такого же голого мужика. Хотя «сидела» — это слишком прилично сказано. Мерзкая грязная картинка не скрывала факта измены.

Фу! Гадость какая!

— А кто это тогда? Вот твое родимое пятно на лопатке. — Он говорил с уверенностью, которая выводила из себя.

— Мало ли у кого такие родимые пятна! Ты что, только из-за этого меня обвинил в измене? Ну и сволочь же ты! — я ударила его по щеке.

— А у кого ещё? — Он перехватил мою руку которую я снова занесла и пристально смотрел мне в глаза.

— Да у моей мамы точно такое! — Я почти кричала, чувствуя, как меня охватывает ярость.

Торгард вдруг замер, словно осознав что-то важное.

— Не хочешь же ты сказать, что это твоя мать?

— Нет, конечно! Ты как такое подумал? Дурак! — Я вскрикнула, меня чуть не стошнило от этой мысли. — Не знаю, кто эта девица, но точно не я, — я вырвала свою руку из его захвата и толкнула

в грудь.

— Не верю.

— А я не собираюсь доказывать то, чего не было, — я вскинула подбородок. — И вообще, пять лет прошло. Плевать на тебя, ясно. И на то, что ты не веришь. Ты мне изменил, и этим всё сказано. Ты нас бросил. Мы без тебя прекрасно жили и дальше проживем.

— Я не изменял тебе. И кто это «мы»? — Он нахмурился, пытаясь понять.

Я отвернулась, испугавшись, что сказала слишком много, и быстро пошла к выходу. Язык — мой враг.

— А ну стой!

— Я не подчиняюсь тебе.

— Ты на моем корабле, и будешь делать то, что я тебе приказываю.

— Даже прикажешь раздеться и лечь на кровать?

— И это тоже. В обязательном порядке. Потому что ты меня уже довела.

— Женщине не место корабле, где процветает харассмент. — Я пыталась уйти, но он снова поймал меня за руку.

— Ну всё, доигралась, — он подхватил меня на руки, а потом перевернул и закинул на плечо.

— Опусти, дикарь! Чёртов дракон! Быстро!

— Сначала ты мне за всё ответишь. Расскажешь, кто у тебя был и есть.

— Ни за что! — я пыталась вырваться, но он не слышал.

— Я оторву их руки и ноги. И брошу в глубины океана.

— Тебя посадят!

— Ты такая наивная, Лис.

— Я ославлю тебя на всю империю. Ты склоняешь меня к интиму.

— К интиму я не склоняю. И уговаривать тебя не буду. Потому что если бы ты хорошо меня знала, то уже бы делала всё, что я тебе говорю.

И он сбросил меня на мягкую кровать.

— Я буду жаловаться короне!

— Начинай придумывать текст. А ещё обязательно сделай такие же глаза, которыми пыталась разжалобить меня.

— Да я не изменяла тебе, чёртов ты непробиваемый идиот! — заорала я. — А вот ты изменил мне, твоё слово ничего не стоит. Ты бросил… меня. А я приходила к тебе. Упёртый ты баран, просила встречи, а что сделал ты, м? — я попыталась слезть с кровати, но меня поймали за ногу, а потом снова закинули на центр кровати. И всё это без видимого усилия. — Ты отдал меня этому латентному маньяку. Своему дружку Валарису. Я с трудом тогда удержалась, чтобы не убить его на месте.

— Что ты сказала? — растерянность в голосе Торгарда мне наверняка показалась.

— Что слышал! Думаешь, я вещь? Что меня можно передарить другу, как использованную и никчемную? — я злилась, повторяя слова Валариса.

— Что ты сказала?

— Ты глухой? Я ненавижу тебя. Ненавижу тебя! Слышишь? Не прощу твою измену.

— Да не было у меня ничего с этой дурой, — Торгард хмурился, потом потер переносицу.

— Ага, так я и поверила. Даже твой отец приходил, чтобы денег мне заплатить и чтобы я не появлялась в твоей жизни, потому что видите ли Офелия лучшая партия для тебя, чем я.