Бывшие. Я до сих пор люблю тебя

Черничная Даша

Я жду комментария от Вовы, но он молчит, буравит меня взглядом, а потом неожиданно выдает:

— Значит, Инесса правильно разыграла эту партию, — слова звучат очень холодно, даже зло.

— Что? — хмурюсь.

— Она пошла к тебе, потому что в отношениях с Германом ты слабое звено, которым можно манипулировать с помощью ребенка, Тамила. С Германом эта манипуляция не прокатит. Не поддавайся на нее.

— Не ожидала от тебя такого… цинизма.

Это правда было очень неожиданно.

—

Я просто смотрю на все со стороны. И вижу то, чего не видите вы под влиянием эмоций, хотя я уверен, что Герман знает Инессу и просчитал ее. Готов дать руку на отсечение, что даже если ребенок есть, он никогда не женится на Инессе. Будет поддерживать ребенка, но не более.

— В любом случае, это не твое дело. Прости… Мы сами разберемся, — поднимаюсь с лавочки.

— Ты только горячку не пори, Тамила. Ты женщина рассудительная, но как только дело касается Германа, что-то в твоей голове необъяснимое происходит.

— Любовь — страшная сила, — бормочу, глядя в пустоту. — Отвези меня домой, пожалуйста.

Едем в тишине. В этой же тишине Вова провожает меня до квартиры, мы коротко прощаемся. Я падаю на кровать без сил, нет желания даже раздеться.

Утром, едва рассвет забрезжил на горизонте, просыпаюсь. Сон всю ночь был беспокойный, я чувствую себя разбитой. Встаю с постели и поднимаю с пола сумочку.

Ночью я совсем забыла написать или позвонить Герману, а сейчас понимаю, что мой телефон выключен. Ставлю его на зарядку и тут же получаю несколько сообщений о пропущенных вызовах: Герман, мама, Ирма.

От Германа висит непрочитанное сообщение. Открывать его боюсь, но это глупо, поэтому я нажимаю на значок конверта.

«Это не повлияет ни на что. Я все равно люблю тебя».

К сожалению, это ложь. Ребенок повлияет, уж мне ли не знать.

Глава 41. И я тебя

Тамила

Сегодня понедельник, начало рабочей недели, а я впервые за очень долгое время чувствую себя разбитой в хлам.

Пока телефон заряжается, я шатаясь иду в ванную комнату. Включаю холодную воду в надежде прийти в себя, но под ледяными каплями становится только хуже.

Мое лицо в зеркальном отражении пугает меня: бледное, как мел, только щеки горят. Глаза сверкают нездоровым блеском.

Класс. Вот заболеть мне не хватало только для полного счастья.

В аптечке нахожу градусник, возвращаюсь в кровать и кутаюсь в теплый халат. Через несколько минут градусник показывает тридцать девять.

Тру точку между бровями, потому что начинает пульсировать в голове, и прикрываю глаза. Сама не замечаю, как снова уплываю в сон, а когда опять открываю глаза, солнце уже вовсю заливает спальню.

Хватаюсь за телефон — уже больше девяти утра. Проспала

все. Но в любом случае сегодня мне не стоит показываться на работе.

Снова перевожу взгляд на дисплей: Герман звонил три раза, вижу пропущенные от него. Телефон-то я включила, а вот звук нет.

Только тут до меня доходит, что Эми ко мне не заходила. И вообще я не слышала ничьих движений в квартире.

С трудом поднимаюсь, иду к дочери в комнату и распахиваю дверь.

На кровати дочери кокон из одеяла. Торчит только ее макушка, волосы свисают до пола.

— Эмилия, — нахожу ее плечо и толкаю аккуратно.

Со стоном она выпутывается и поднимает на меня такой же блестящий взгляд, как и у меня.

— Мамуль, — ее голос хрипит, — у меня будильник звонил, но я не смогла встать, отключила его. Можно я сегодня побуду дома? Пожалуйста?

Эми у меня никогда не врет насчет своего самочувствия, поэтому если она говорит, что ей нехорошо, значит, так и есть.

Трогаю ее лоб. Как и ожидалось, он горячий.

— Эми, кажется, мы заболели, — констатирую невесело. — Я сейчас принесу жаропонижающее.

— Хорошо, мамуль.

Нахожу в себе резерв сил и иду искать в аптечке нужные препараты. Выпиваем с Эмилией таблетки и снова расходимся по своим комнатам.

— Выходи, как только почувствуешь себя лучше, — прошу дочь.

В спальне снова залезаю под одеяло и сжимаю телефон в руке.

Надо звонить. Оттягивание неизбежного не выход.

Герман отвечает, едва у меня в трубке начинает идти первый гудок.

— Тамила.

— Привет.

— Что с голосом?

— Гер, мы с Эмилией заболели. Обе проснулись с температурой.

— Я сейчас приеду к вам, — тут же отзывается.

— Нет! — отвечаю слишком резко.

— Даже не начинай.

— Послушай, — произношу на выдохе и достаточно миролюбиво, — сам подумай: мы обе больные, ну куда тебе ехать? Ты же сляжешь вместе с нами. Ни к чему это, Титов. У тебя открытие ресторана на носу.

— Нам нужно поговорить, Тамила, — начинает серьезно.

— Конечно, Герман, и мы обязательно это сделаем. Поверь, я сейчас не в состоянии разбираться со всем.

Слышу шумный выдох в трубке.

— Хорошо, как скажешь. Только знай: Я люблю тебя, люблю Эми. Мы семья, Тами. Я больше никуда вас не отпущу, не повторю ошибку молодости. Есть ребенок или нет — это не повлияет на мои чувства к вам.

Мне горько это слышать. Хочется, правда искренне хочется поверить в то, что наличие ребенка от другой женщины действительно никак не скажется на наших отношениях, но уж мне ли не знать, что всякое бывает.

— Ты слышишь меня? — зовет Титов.

— Да. Слышу, — отвечаю тихо.

— Скажи, что нужно из лекарств, я привезу.