Бывшие. Я до сих пор люблю тебя
Шрифт:
Глава 43. Быть счастливым
Тамила
— Мама, а почему папа больше не остается у нас ночевать?
Почему?
Потому что я выгнала его. Снова. Потому что его предыдущая женщина, возможно, ждет от него ребенка. А еще потому что запуталась не только я, но и мои тараканы.
Я люблю Германа, и сама мысль о том, что он останется с Инессой, болезненна. Картинки их «счастливой» семьи убивают.
Когда Герман высадил
Он зол на меня по понятным причинам, а я… я только тогда впервые задумалась о том, что чувствовала та, вторая сторона. Ведь мне всегда казалось, что существует только моя правда и моя боль, а у Германа и без нас все хорошо.
Титов прав: в моей эгоистичной реальности даже мыслей не было о другом человеке.
А он там жил, страдал, думал о нас, о том, как ему не хватает дочери.
— Герман… — позвала я его, трусливо смотря на ручку двери и даже для самой себя попросив: — Дождись меня.
Поднимаю лицо и смотрю в непроницаемое лицо Германа.
— Помнишь, ты говорил, что будешь ждать? — спрашиваю его, и он кивает. — Дождись. Пожалуйста.
Мне нужно совсем немного времени. День, два, может, чуть больше. Просто нужно, пожалуйста.
Вместо ответа Герман притягивает к себе за плечи. Стягивает волосы на затылке, опускает губы, целует. Я отвечаю.
Поцелуй странный. Какой-то болезненный, будто последний в жизни. Сердце выскакивает из груди, пальцы на руках подрагивают. Он еще не уехал, а мне уже не хватает его.
Герман первым разрывает поцелуй.
— Иди, — подталкивает меня к двери.
А я на негнущихся ногах ухожу.
Возвращаюсь в реальность от голоса дочери:
— Так что там, мам? — Эми настойчива в своих вопросах. — Где папа?
— Он пока в своей квартире.
— Вы поссорились? — хмурится.
С маленькими детьми проще. Им не нужны подробные объяснения о том, как устроены отношения взрослых. С подростками сложнее, ведь они уже все понимают.
— Нет, мы не поссорились, Эми. Просто так нужно.
— Кому?
— Нам. Слушай, лучше покажи, какое платье ты наденешь завтра на открытие ресторана? — перевожу тему.
Эми принимается показывать мне наряды, потому что она не может выбрать.
Открытие намечается завтра вечером, так что мы приедем вместе с Эми, а уедет Эмилия с моими родителями и останется у них с ночевкой. Я останусь с Германом.
После разбора гардероба Эми убегает к подруге, а я остаюсь одна. Усидеть не могу. Хожу из комнаты в комнату. В голове прокручиваю каждое событие. Нашу с Германом первую влюбленность, первую попытку брака, где зеленые и неподготовленные мы пытались играть во взрослые игры. Выиграл ли кто-то?
Проиграли оба.
А ведь Герман не хотел тогда развода, он прав — это было только
Подхожу к окну и ставлю ладони на подоконник, упираюсь лбом в стекло, разглядывая улицу и спешащих прохожих.
Прислушиваюсь к себе.
Все мои желания на ладони… Их, на самом деле, очень мало.
Все эти «так будет правильно» перекрываются самым главным и одновременно самым простым желанием: быть счастливым.
Отталкиваюсь от подоконника, беру в руки телефон и набираю номер Германа. Гудки идут, но он не берет трубку.
Внутри скребет. Вдобавок ехидный голосок поддакивает: именно это он чувствовал, когда несколько дней не мог дозвониться до тебя.
Ждать больше нет сил. Сидеть сложа руки попросту больше не могу.
Тамила, пора что-то сделать для собственного счастья. Развалить легко, а ты попробуй отстроить заново и защитить.
Срываюсь к Герману на работу. В приемной услужливая секретарша разводит руками:
— Герман Игнатьевич уехал на стройку. Вряд ли он вернется сегодня.
— Скажите мне адрес стройки! — выдаю уверенно.
— Но там же… стройка, — начинает неуверенно.
— Адрес!
Через пятнадцать минут таксист высаживает меня у строящегося ресторана. Объект построен, есть крыша и окна. Наверняка Герман внутри.
Быстро прохожу в здание. Тут во всю идут работы, шумит техника.
Прохожусь взглядом по пространству и нахожу Германа в компании других строителей.
— Герман! — кричу со всей силы.
Титов оборачивается и вскидывает брови от удивления.
Я спешу к нему, спотыкаясь об инструменты и стройматериалы. Герман тоже идет мне навстречу.
— Что ты тут делаешь? — спрашивает шокировано. — Черт, Тами, это же небезопасно! Тут нельзя без каски.
Снимает ее с себя и надевает на меня.
— Я хотела тебе сказать…
— Так, что не смогла подождать? — в глазах плещется веселье.
— Не могла. Герман, я… хотела сказать, что буду бороться за нашу семью.
Титов перестает смеяться, смотрит на меня внимательно.
Мы не слышим окружающего шума, не видим посторонних людей. Это место — самое неромантичное для таких диалогов. Но… плевать на все.
— Мне важно было это сказать. Я больше не могла ждать. Герман, я люблю тебя. Ты прав. Во всем прав.
Он притягивает меня к себе и обнимает так крепко, что, кажется, сейчас сломает.
— Тами… девочка моя, как же я люблю тебя.
Все-таки Герман что-то кричит прорабу и уводит меня со стройки, помогает сесть в машину, отъезжает недалеко и останавливается:
— Пообещай мне, — просит серьезно. — Больше никаких единоличных решений. Тами, еще раз я попросту не вывезу.
— Никаких единоличных решений, — кладу руку на сердце и говорю серьезно: — Обещаю.