Бывших не бывает
Шрифт:
– Ладно, допустим, – отец Меркурий помотал головой, будто отгоняя докучливую муху. – Но что затем?
– А потом ты напомнишь ему о величии церкви, оплитарх Ордена!
– Я?!
– А кто же ещё? – Илларион издал короткий смешок. – Если мне не изменяет память, это ты пришел ко мне за приказами. Вот и принимай их к исполнению.
– Слушаюсь, друнгарий! – Меркурий вытянулся в седле.
«Чёрт меня возьми, если я что-нибудь понимаю!»
– Вот и слушайся, – кивнул Илларион. – Напомнишь ему о величии церкви. Церковь, будь уверен, он тоже не любит, но хорошо научился использовать. А потом расскажешь об Ордене.
Отставной хилиарх подскочил в седле и чуть не взвыл от боли в сбитой
– Именно, – кивнул Илларион, – расскажешь об Ордене. Не всё, а только то, что он должен стать мечом и щитом церкви Христовой, церкви воинствующей.
– Но зачем?! Что помешает ему сдать нас хотя бы епископу?!
– Если он это сделает, то очень меня разочарует, – грустно произнёс Илларион. – Тогда Феофан исчезнет, а мы будем работать с епископом, хоть это и затруднит выполнение нашего плана. Будем, будем, не сомневайся – владыка Симеон, хоть и принадлежит к автокефальной партии [68] и, как болгарин, терпеть нас не может, но такую возможность для себя не упустит ни за что!
68
Автокефальная партия, более известная как «русская» – внутрицерковная партия в Киевской, а позже и во Владимирской и Московской митрополии, ставящая своей целью создание отдельной русской поместной церкви, независимой в политическом и административном плане от Константинополя.
– Но почему ты хочешь раскрыть эту тайну ищейке? Я не понимаю!
– Макарий, ты что, растряс в седле все мозги? Я думал, что пострадал только твой зад! Ты знаешь это не хуже меня – самый надёжный союзник тот, кого ты крепко держишь за яйца! Нам с Феофаном придётся предложить их друг другу.
– Но Феофан тоже сторонник русских автокефалов!
– И что с того?! Пускай, – Илларион пренебрежительно махнул рукой. – Нам это даже на руку. Пусть здесь, в Скифии, будет своя поместная церковь, пусть даже будет свой патриарх, как в Антиохии или Александрии – тем проще Ордену будет держать их в кулаке! Так что намекнёшь Феофану, что мы совсем не против, если митрополита Киевского будут избирать на Руси.
Последнюю фразу Илларион произнёс по-славянски.
– Даже так?
– Даже так, – кивнул Илларион. – В конце концов, почему бы Феофану и не стать митрополитом, если он принесёт Ордену столь необходимое серебро? А мы принесём ему военную силу.
– Мне так и сказать?
– Нет, это я скажу ему сам. Но он умный и сам поймёт после твоих намёков. Так что рассказывай ему о том, что Орден видит своими врагами латинян, магометан и язычников. Не забудь упомянуть, что добро всех вышеперечисленных по справедливости должно принадлежать истинным христианам. Ему понравится, особенно если, как ты говоришь, он столь поднаторел в торговых делах.
– Я понял, друнгарий, – Меркурий склонил голову.
Отец Меркурий постучался и, не дожидаясь ответа, открыл дверь Феофановой кельи. Хозяин оторвал глаза от заваленного пергаментом и берестой стола, взглянул на гостя и вопросительно приподнял бровь.
– Отче, я пришел доложить тебе о непорядке! – громко объявил отставной хилиарх, стоя на пороге.
Служка, проходивший мимо кельи, бросился прочь чуть ли не бегом.
– Дверь закрой. Дует, – махнул рукой Феофан, дождался, пока Меркурий вошел, кивнул и указал глазами на лавку: садись, мол.
– Ну? – хмыкнул начальник епископской службы безопасности. – И кто же у нас напортачил?
– Похоже, я, – невесело усмехнулся Меркурий. – Имел глупость ввязаться в заговор против базилевса, а теперь по приказу пришел втянуть в него тебя, друнгарий виглы.
– О как! – произнёс Феофан без удивления и почти без интереса, почесал нос и равнодушно поинтересовался: – И кто же тебе приказал?
– Илларион.
– И почему я не удивлен? –
– В воинствующий монашеский орден.
– Куда-куда?
– В братство монахов-воинов, призванных охранять православную веру от язычников, магометан, еретиков, а если понадобится, то и от базилевса.
– Да-а, Илларион по мелочам не разменивается – размахнулся, так от души… – Феофан поскрёб в бороде. – Как у магометан, значит…
– Не только у них, Феофан.
– А у кого ещё?
– У латинян. У римского отступника.
– И наш носатый друг решил занять в православном мире место римского отступника? А не надорвётся?
– Он считает, что нет.
– Смело, – кивнул Феофан. – Он может. И чем же он купил тебя?
– Не купил, – вскинулся Меркурий. – Я не продаюсь!
– Вот и я так думаю, – снова кивнул монах. – И смерти не боишься. Так чем покупал?
– Да не покупал он, тут другое… – Меркурий помолчал. – Много причин, друнгарий. Первая – я хочу его остановить.
– А еще что?
– Еще я хочу взять то полезное, что может дать его идея. Нет, не подумай, не сам воинствующий Орден – такого быть не должно! Но, пользуясь его начинаниями, можно укрепить и мою Родину, и твою, и весь империум! [69] Мы об этом много говорили – общие интересы, общее понимание и противостояние общим врагам. Поодиночке нас сомнут, магометане или латиняне – всё едино… Если они победят, то нашего с тобой мира больше не будет. Прости, не умею объяснить лучше.
69
Империум – Византийское Содружество Наций. Пожалуй, этот термин будет верным. В разное время в это политическое объединение входили разные православные государства, подверженные культурному и политическому влиянию Ромейской империи (это более правильный термин, чем придуманная в Германии уже после падения Константинополя кличка «Византия»). Империум никогда юридически не оформлялся, но рассматривался византийской элитой и частью национальных элит как союз православных государств, которые со временем должны стать частью всемирной православной империи. Этот факт не мешал государствам, входящим в Империум, воевать и между собой, и с Византией, но тем не менее эти страны ощущали своё религиозное и духовное родство и противопоставляли себя католическим странам.
– А третья причина? Есть ведь и третья. Настоящая! – Феофан полоснул по Меркурию не слишком добрым взглядом. – Чем он тебя за яйца прихватил? Не бывают в таких делах высокие причины главными.
– Не только это! Сначала я решил его остановить, а потом он мне удавку сплёл!
«Господи, что же я делаю?! А-а, будь оно!..»
– Значит, все-таки прихватил, – удовлетворенно кивнул Феофан. – Да не сверкай ты глазами, брат Меркурий. У тебя, может, и бывают, а у Иллариона – нет. Если бы у него на тебя удавки хорошей не нашлось, он бы тебя для своих дел не выбрал. А главное, ты бы ко мне не пришел. Так что говори, не стесняйся. Чем, а вернее, кем он тебя держит? За свою жизнь ты бы так не боялся…
– Никодим.
– Какой еще Никодим?
– Мой учитель и друг. Бывший смотритель библиотеки монастыря святого Георгия во Влахернах. Ученик Иоанна Итала.
– Как такое возможно? – Вот тут Феофана наконец пробрало, он нахмурился и подобрался. – Что такому человеку может сделать Илларион?
– Может, к сожалению… Илларион сумел устроить ему обвинение в ереси и ссылку под надзор в «дальнее место». Сюда, в Туров.
Феофан удивленно присвистнул.
– Не свисти. Илларион не прост, сам понимаешь. И связей у него по-прежнему достаточно. Я сюда его стараниями попал, – криво усмехнулся отец Меркурий. – Догадываешься, через кого он это провернул?