Царь Аттолии
Шрифт:
— Конечно, — сказал царь, нежно повторив ее слово, недавно сказанное ею в порыве раздражения.
Он поклонился. Царица наклонила голову и обернулась. Она прошла мимо трона к лестнице, и ее служанки по очереди присоединялись к ней.
Ген вернулся на трон, и уселся, выглядя при этом довольным, как сытый кот.
Фрезина, присоединяясь к царице, услышала, как Элия бормочет себе под нос:
— Для кого он устроил это представление?
— Для тех, у кого есть глаза, чтобы видеть, — прошептала Фрезина через плечо.
Стоявший рядом Орнон молча
Костис прекрасно провел вечер, сидя над письмами отца и сестры и ничего не зная о событиях в тронном зале. Он коротко сообщил им о своем позоре, и получил в ответ больше писем, чем отсылал. Послания сестры были заполнены несущественными событиями на ферме. О рождении нового кузена и приплоде у коровы сообщалось в одном предложении. Хотя Костис не сомневался, что Талия больше интересуется теленком. Он предпочел думать, что сестре не стали сообщать, как он чуть не пустил их жизнь под откос.
Впрочем, нет, он понимал, что сестра все знает. Родственники наверняка тыкали носом и отца и Талию в позор Костиса каждый божий день, но отец так же не упоминал об этом происшествии. Он только заверил сына в своей поддержке. Костис был рад письмам и перечитывал их снова и снова, но не находил времени ответить.
Находясь в задумчивом состоянии духа, он решил лечь спать пораньше. Мрачные предчувствия не оставляли его и во сне.
Глава 6
— Не беспокоит ли тебя глаз? — спросил царь на следующее утро.
— Нет, Ваше Величество.
— Значит, я могу воспрянуть духом? Ты заставил меня почувствовать себя виноватым.
После завтрака царь отказался удовлетворить своих наставников.
— У меня назначена встреча в саду, — объяснил он царице, извиняясь.
Похоже, это было новостью только для Костиса. Никто из слуг не моргнул и глазом. Поцеловав жену, царь спустился по ступеням террасы. Слуги двинулись к перилам, чтобы присоединиться к нему, но он повернулся и помахал им рукой, приказывая оставаться на месте. Его Величество удалился в сопровождении одного телохранителя.
Под террасой раскинулся Сад царицы. Когда-то Костис полагал, что здесь имеется в виду его собственная царица, но теперь успел узнать от других лейтенантов, что этот сад в течение многих лет находился в исключительном распоряжении царских жен. Он начинался от нижних ступеней террасы и с остальных трех сторон был отделен от дворца заросшими плющом стенами. Низкая каменная балюстрада отделяла место для завтрака от зарослей розовых кустов. Для защиты частной жизни царицы здесь больше ничего и не требовалось. По другую сторону каменных перил начиналось хорошо организованное зеленое пространство.
Сад был разделен на сектора стенами живой изгороди. То здесь, то там изгородь разрослась настолько, что формировала зеленые арки и тоннели, ведущие в комнаты со стенами из кустов шиповника
Царь двинулся по тропинке вдоль балюстрады. Летний ветер скручивал пыль в столбики и швырял их о стену террасы, некоторые облачка пыли поднимались так высоко, что глаза Костиса опять начали гореть. Царь прикрылся широким рукавом от ветра и свернул в сторону лабиринта. Там перед арочным тоннелем его уже ждали капитан гвардии, отряд телохранителей и Эрондитес-младший.
Костис узнал его с первого взгляда. Пути царя с Дитесом пересекались довольно часто, и Костис уже привык видеть этого шутника почти ежедневно. Он был очень похож на своего младшего брата Сеана, хотя носил длинные темные волосы и следовал моде, распространенной при дворе среди молодых щеголей. Он был одет в богато вышитый просторный камзол и держал руки в карманах, глядя одновременно с опаской и презрением.
— Привет, Дитес, — бодро сказал царь.
Костис стоял за спиной Его Величества и слышал улыбку в его голосе, хотя не мог заглянуть Евгенидису в лицо. Костис поморщился. Кажется, царь нашел себе нового мальчика для битья. Впрочем, если его интересовал автор «Новобрачного царя», ему достаточно было просто спросить Релиуса, Секретаря архива и шефа царских шпионов. Релиус точно знал, кто был ответственен за публичное оскорбление Его Величества.
— Думаю, нам следует поговорить, — предложил Евгенидис.
Костис переглянулся с охранником рядом с ним и отвернулся.
— О чем, Ваше Величество?
Дитес решил держаться, как всегда, нагло. Костис постарался сдержать тяжелый вздох. Ему предстояло наблюдать сцену, которая обещала быть очень, очень некрасивой и затянуться надолго. Дитес был дураком. Как наследник могущественного барона, он мог бы получить иммунитет, но все знали, что он отказывается принимать помощь отца. А если его собственный отец не принесет к подножию престола просьбу о помиловании сына, никто другой этого не сделает.
— О твоей забавной песенке. — прежде, чем Дитес успел сказать хоть слово возражения, царь обратился к Телеусу. — Ты должен был поставить стражу у всех входов. Ты отдал приказ?
Телеус кивнул, и царь повернулся назад.
— Мы можем побеседовать в лабиринте, Дитес.
— Я все еще не понимаю о чем, Ваше Величество.
— Ну, о твоей плохой информированности, для начала. В песне множество неверных деталей, знаешь ли. Я уверен, что как автора тебя интересуют точные факты, и могу поделиться подробностями. — Царь сделал паузу, чтобы убедиться в полном внимании Дитеса. Впрочем, он полностью завладел вниманием всех окружающих. — Она плакала.