Царь Аттолии
Шрифт:
Релиус согласился сменить тему.
— Он сердится на Костиса.
— Я тоже от него не в восторге. — царь проверил, доносятся ли их голоса до дальней стены комнаты. — Я собирался еще кое что спросить у тебя…
Утром Костис испытывал осторожный оптимизм. Даже после полуночной экскурсии царь выглядел лучше. Круги под глазами поблекли, и цвет лица казался более здоровым. После полудня, когда Евгенидис, плотно завернутый в одеяло, сидел в кресле у окна, его навестила царица. Костис вытянулся по стойке «смирно», но царь, казалось,
Она спросила:
— Ностальгия?
— Размышляю о положении Софоса.
— Понимаю.
— Есть новости?
Аттолия покачала головой и тихо опустилась на стул рядом с ним.
— Орнон сказал, что если бы он был жив, это уже было бы известно.
— Скорее всего, — согласилась Аттолия. — Ты любил его?
Царь пожал плечами.
— Он был славным мальчиком. Эддис могла бы выйти за него замуж.
— Ты знаешь, за кого ей придется идти теперь?
— За Суниса, полагаю.
— Но она терпеть не может Суниса, — сказала царица.
— Она царица Эддиса. Царицам приходится идти на жертвы.
Аттолия ненадолго замолчала.
— Как ты думаешь, она была бы счастлива с Софосом?
— Думаю, да. Они даже успели обменяться несколькими письмами.
— Я никогда не могла понять, почему она не вышла замуж за тебя.
Царь поудобнее устроился в кресле.
— Может быть, ее остановила перспектива сойти с ума, — сказал он.
Царица улыбнулась.
— Тогда что она нашла в Софосе?
Еагенидису понадобилось некоторое время, чтобы подыскать ответ.
— Он добрый мальчик, — наконец сказал он.
— А ты нет? — резко спросила Аттолия.
Наконец царь повернулся к ней и посмотрел, изумленно подняв брови. Он покачал головой.
— Нет, — задумчиво сказала она. — Ты не добр, не так ли? — потом она скосила глаза к носу и произнесла с подозрительно знакомой интонацией: — Но ты всегда был добр ко мне.
Царь рассмеялся. Он протянул руку, и она прижалась к нему.
— Все это было ложью, — сказал он.
Конечно, царь был добрым человеком. Если бы он не был таковым, Костис давно уже был бы мертв. И царица не полюбила бы его так сильно. Костису оставалось только удивляться, какими запутанными выглядят человеческие взаимоотношения по сравнению с историями о богах, рассказанными у очага. Легкое прикосновение к локтю заставило его обернуться. Фрезина смотрела на него из полуоткрытой двери. Он перевел взгляд с Фрезины на царя с царицей, покраснел и вышел в прихожую. Служанка бесшумно закрыла дверь, оставив царя с царицей наедине.
Костис не видел царя до следующего утра. Как и накануне, он явился к двери в спальню и обнаружил там двух придворных — Иона и Сотиса. Ион открыл дверь и неприятно улыбнулся, когда Костис прошел мимо него. Сотис откашлялся и объявил прибытие Костиса, а царь поднял голову от бумаг, которые он читал. Он был полностью одет и сидел на кровати поверх покрывала.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
Этот вопрос показался неожиданным,
— Ты мне больше не нужен. Меня признали выздоровевшим, — сказал царь. — Ты можешь вернуться к своим обычным обязанностям.
Потом он бросил многозначительный взгляд на дверь за спиной Костиса, и тот в недоумении удалился. Когда Костис проходил мимо, Ион зарыл дверь в прихожую, а Сотис внимательно изучал вышивку на манжете.
В караулке Костис попытался сообразить, является ли присутствие в покоях царицы одной из его «обычных обязанностей», и решил, что нет. Конечно, ему незачем было отираться в свое свободное время среди телохранителей царицы под враждебными взглядами ветеранов. Он вышел из караульного помещения и прошел весь путь через дворец до своей комнаты, не останавливаясь. Там он сбросил с себя доспехи и пинком отправил нагрудник под кровать, а потом выругался, проклиная свои ушибленные пальцы. Тяжело дыша, он заставил себя вытащить нагрудник обратно и аккуратно повесить его на привычное место вместе с остальной броней. Затем в тунике и штанах он отправился в столовую. Может быть, его товарищи встретят его менее враждебно, чем ветераны.
Все было еще хуже. Их необъяснимая жалось усилилась настолько, что ее уже трудно было не замечать. Разозлившись еще сильнее, Костис отправился на поиски Аристогетона и загнал его в угол между двумя казармами.
Он начал без предисловий:
— Что, черт возьми, происходит? — спросил он, хотя уже знал ответ.
— Что ты имеешь в виду? — невинно спросил Арис.
Слишком невинно, даже для Ариса. И он вздрогнул, когда Костис заговорил.
— Ты сам мне скажешь, или мне придется побить тебя?
— Костис, почему бы нам не поговорить после завтрака?
— Нет, — сказал Костис. — Сейчас.
— Ну, если ты настаиваешь…
— Еще как настаиваю.
— Они считают, что то покушение было фальшивкой. Может быть, убийцы были настоящими, а может быть, и нет. Но все думают, что тех людей прикончили вы с Телеусом, а царь решил прикинуться героем.
— Они думают, что он лжет?
— Он ведь был вором, в конце концов.
— Они думают, что я лгу!?
Костис резко отвернулся, но Арис прыгнул вперед и успел поймать его за руку. Костис стряхнул его и направился в сторону столовой, но Арис слишком хорошо знал своего друга. Он снова схватил Костиса, и на этот раз вырваться не получилось.
— Что ты делаешь? — сказал Костис, извиваясь в объятиях друга.
— Это ты что делаешь? — ответил Арис, усилив хватку.
— Я собираюсь сказать всем, что я не лжец и набить морду любому, кто в этом усомнится.
— Это неправильно, — сказал Арис. — Так ты никого не убедишь.
— Тогда как их убедить? — он посмотрел на Ариса, его взгляд был таким острым, что Арис попятился. — А что насчет тебя? Ты ведь был там. Почему ты ничего им не сказал?
— Меня там не было, — возразил Арис. — То есть, не тогда, когда убили заговорщиков. К тому времени, когда мы с парнями прибежали в сад, все было кончено.