Царь-дерево
Шрифт:
В тот вечер, когда Цзе Цзин бросили на шоссе, она долго боролась с песчаной бурей и вконец выбилась из сил. Кругом ни деревни, ни лавчонки — даже укрыться негде. Песок бил в лицо, она измучилась от жажды и голода и, наверное, свалилась бы на дороге, если бы ее не подталкивал вперед безотчетный страх. В этот момент вдалеке засветились желтые автомобильные фары. Девушка пожалела, что это встречная машина, а не попутная, иначе ее, может быть, довезли бы до города. Но машина, подъехав к ней, вдруг остановилась, и из нее выпрыгнула Е Фан:
— Маленькая Цзе, садись скорей!
Она буквально
— Этих негодяев тысячью ножей мало разрезать! Вот вернемся, я им покажу… Сегодня они договорились пьянствовать в харчевне «Желтый мост», поедем к ним, пусть за нас платят!
Е Фан погасила в кабине свет и нажала на стартер. Цзе Цзин, сидя на мягком сиденье, вскоре успокоилась, только жажда по-прежнему мучила да тело чесалось от налипшего песка. Она никак не ожидала, что Е Фан выедет к ней навстречу — видать, это добрая, совестливая девушка. Явно влюблена в Сыцзя, но, когда он обидел другого, не побоялась помочь обиженному. Приревновала своего любимого к Цзе Цзин, однако, узнав, что он бросил ее за городом, не позлорадствовала, а ринулась на помощь. У Цзе Цзин стало теплее на душе. Только что на дороге она клялась завтра же пойти в партком и отказаться от работы в автоколонне, но сейчас передумала и решила остаться. Здесь все-таки есть хорошие люди: и эта «манекенщица», и пожилые шоферы, вроде Суня Большеголового. Почувствовав, что она не будет одинокой, Цзе Цзин растроганно глядела на свою спасительницу, и ее вдруг заинтересовало, как Е Фан научилась водить машину. Неужели и та вначале терпела издевательства со стороны своих наставников?
— Товарищ Е, — спросила она, — кто тебя научил водить грузовик?
— Сунь Большеголовый. Только не называй меня товарищем, зови просто Е!
— Он тоже тебя мучил?
— Что ты! Он только на вид страшноват, а человек что надо. Вспыльчив, но отходчив. И никогда не обижает учеников. Это всякая шпана, вроде Хэ Шуня, задирает девушек. С ним надо быть осмотрительнее…
— Когда наставник был за рулем, ты зажигала ему сигареты?
— А чего тут особенного! — засмеялась Е Фан.
— Ты давно куришь?
— С тех самых пор, как стала шофером. Это профессиональная болезнь. Куда ни поедешь, целый день вокруг тебя смолят — поневоле научишься…
— А сейчас хочешь закурить? Я тебе зажгу…
Е Фан снова рассмеялась. Цзе Цзин чиркнула спичкой и, воспользовавшись благоприятным моментом, задала вопрос, на который она сама никак не могла найти ответа:
— Скажи, я ведь ни перед кем в автоколонне не провинилась… Почему же Хэ Шунь, Лю Сыцзя и их дружки так возненавидели меня?
Е Фан никогда не вдавалась в такие тонкости и ответила первое, что ей пришло в голову:
— Не принимай это близко к сердцу! Они вовсе не возненавидели тебя, и незачем им тебя ненавидеть. Наоборот, они были бы не прочь поладить с тобой, даже больше, чем поладить. Но такое уж свойство у мужчин — обязательно взять над женщиной верх…
Цзе Цзин не совсем поверила этому объяснению, однако решила, что над ним стоит подумать. Тем временем они въехали в город. Е Фан повела машину
— Гляди, как они пируют!
Сквозь большое, ярко освещенное окно харчевни Цзе Цзин увидела Лю Сыцзя, Хэ Шуня и еще двух молодых шоферов, которые сидели за ближним столиком. Последние держали Хэ Шуня за уши и кричали:
— Признаешь свое поражение? Говори!
Кричали они так громко, что было слышно даже на улице, через стекло. Е Фан не вытерпела и потянула Цзе Цзин за руку:
— Давай тоже повеселимся, а заодно поедим за их счет!
Но Цзе Цзин не любила и боялась таких вещей. Как может она, серьезная девушка, сидеть в харчевне со всякими хулиганами? А если об этом разнесутся слухи? И она ответила:
— Ты иди, а я подожду тебя в машине.
— Нет, так не годится! Раз уж мы сюда приехали, надо вытрясти им карманы. Нельзя им с рук спускать! Вот тогда посмотрим, как они в следующий раз будут себя вести…
— Я все равно не пью ни капли.
— Ну хоть поешь.
— Погляди, я же вся в известке, как можно…
— Вот и хорошо. Пусть Хэ Шунь полюбуется, а заодно заплатит!
— Нет-нет, я не пойду…
Лицо Е Фан вытянулось:
— Ты что, боишься уронить свой партийный авторитет? Имей в виду: если ты вечно будешь строить из себя недотрогу, ты не удержишься в автоколонне. И тогда никто не сможет тебя защитить, даже я!
С этими словами она повернулась и вошла в харчевню. Цзе Цзин было неловко сидеть в машине, а скрыться — неудобно перед Е Фан. Она видела, как та свободно пробралась между столиками, села рядом с Лю Сыцзя и отхлебнула из его стакана. Хэ Шунь заискивающе протянул ей закуски и палочки для еды, Е Фан, ничуть не ломаясь, начала есть, да так жадно, будто волчица. Она явно не успела поужинать, когда поехала навстречу Цзе Цзин. У Цзе и самой сосало под ложечкой, она была бы совсем не прочь что-нибудь съесть, а еще больше — выпить, но для этого требовалась смелость. Как говорится, толстокожий сыт всегда, тонкокожий — никогда.
Едва Е Фан села, как на ней сосредоточилось всеобщее внимание. Молодые шоферы, польщенные ее приходом, наливали ей вино, подкладывали закуски. Мужчины за соседними столиками тоже поглядывали на нее. Е Фан реагировала на это совершенно спокойно, как будто вокруг никого не было, и разговаривала, смеялась со своими компаньонами. Когда она наелась, Хэ Шунь вставил ей в рот сигарету и дал прикурить. Девушка глубоко затянулась и показала подбородком на окно — наверное, заговорила о Цзе Цзин. Та поспешно отвернулась.
— Товарищ коммунист, не согласитесь ли выпить пива из рук хулигана, чтобы утолить жажду? — вдруг услышала она и, повернувшись в изумлении, увидела Лю Сыцзя, который стоял со стаканом возле кабины. Цзе Цзин не знала, что он еще придумал, но не принять стакан было бы невежливо, да и рискованно. Сейчас этот парень играет в благородство, отвергнуть его — значит обозлить. Девушка взяла стакан и отхлебнула маленький глоток. Раньше она не пила никакого вина, даже пива, но сейчас ей уж слишком пить хотелось. Холодное пиво оказалось очень приятным, Цзе Цзин разом осушила стакан, и голова ее немного закружилась.