Царь и Россия(Размышления о Государе Императоре Николае II)
Шрифт:
«Показать» эти деревенские ничего не могли. Солдаты — дети — показывали. А отцы сидели дома. Богу и Царю крепко верили. Законы соблюдали и подати платили.
Свободнейший из народов, русский, свободный во всем, был ограничен только общиной. Поздно, но никто иной, как Государь Николай II, дал народу и эту свободу. Поистине трагична в этом вопросе внутренняя борьба в самом Государе и те, кто удостоились его слышать и убедиться, как он великолепно знал крестьянский вопрос, знали, как тяжело ему давалась эта борьба. Государь боялся обезземеления крестьян и лишь поэтому колебался.
Любовь Государя к крестьянам — продолжение любви всех его предков XIX столетия.
206
Из 36 млн. десятин исключаются 8 млн. лесных дач; так что за исключением неудобья площадь земли к 1917 г. не достигала 25 млн. (С 1880 г. по 1917 г. продано было дворянской земли 38 млн. десятин.) — Авт.
И разум народа это понял: крестьяне в 1905 году после вспышки аграрных беспорядков в Поволжье сами прекратили бунты.
И несмотря на все препятствия, чинимые земским отделом МВД, крестьяне, бросив бунтовать, переселяются с 1906 года в Сибирь и степи в числе более полумиллиона людей в год.
То же и в 1914 году: ни в одной местности во время войны нет и следов беспорядков. И в 1917 году, несмотря на обещание нового правительства отдать земли дворян, крестьяне лишь в редких случаях захватили земли, и только с октября, с появлением солдатчины и декретов брать землю, начался дележ, погромы и убийства.
Я утверждаю, что как в 1905 году, так и в 1917 захваты, погромы и убийства совершались там, где толпу вели интеллигенты, рабочие или солдаты. И обратное — не будь влияния интеллигенции в России, не было бы ни захватов, ни насилий.
Как ни распущено было население слабой властью, как ни ослаблено общиной и забвением его нужд, оно до последней минуты выказывает здравый смысл и совесть… теряя ее, когда повальным окриком и гиканьем — «бери и грабь» — все кинулось на грабеж и дележ.
То же и с армией: никогда ее крестьянский состав при Царе не тронулся бы с фронта, не будь интеллигенции, и надо было быть теми людьми глупости и бесчестия, какими были первые правители в 1917 году, чтобы заставить армию так развалиться.
Веря крестьянству, Государь был прав; в нем одном, благодаря природе, быту, истории и вере, жила еще совесть, и будь другое общество и сумей бюрократия вовремя начать осуществлять скромные сельские пожелания и сделать народ собственником, — история России была бы иная и Россия не была бы сегодня погублена.
Вопрос народный — вопрос страшный. Я попытаюсь о жизни народа сказать в ином месте. Прожив всю жизнь в деревне, я утверждаю наличие совести и былую народную веру, высокий дух, сельскую честь и верность крестьян Государям. Не было случая неверности Царю. Пугачев — и тот ведет толпы именем Царя. Ни одна война, ни одно бедствие не вызывает в деревне ропота против Государя.
Отсюда
И сегодня, вникая в смысл событий, явствует, что символ «Царь и народ» в России — не пустой звук, а сила. Сломал эту силу, сверг Царя не народ, а продало и свергло его общество, и в очерке жизни Государя ему — носителю русской славы и бытия страны, — противопоставлено было только общество.
Интеллигентско-рабочее злобно. Все крестьянское добродушно, просто и сильно духом, и, если бы этим великим свойствам была дана поддержка, — охраняющая Россию сила была бы непобедима.
Злая мгла и роса цивилизации еще не осела в народ. Пропаганда на протяжении полувека оказалась бессильна. Начавшееся с 900-х годов так называемое «хулиганство» — зараза города — результат пропаганды, безвластия, слабости суда и влияния печати.
Надо было создать что-нибудь огромное, чтобы сломать дух, а с ним повалить в бучу интернациональной мерзости народ. План заговора был верен: зажечь сомнение в Царе — Думой. Через нее хлынуть в народ молвой, клеветой, и вовлечь страну в войну. Вооружив народ, бросить в него идею бунта, мира и земли. Программа-«максимум» Интернационала, подкупавшего всячески наше общество, оказалась верной. Надо было сбить народ с пути стихийно, и с падением Царя у народа вырвана из рук Россия, которой воспользуются все свои и международные воры.
Октябрь 1905 года откликнется октябрем 1917 года.
Народ заслоняется от Государя сначала бюрократией, захватывающей его права, и, наконец, парламентом, ничем не выражающим ни сельского народа, ни интересов страны. Парламент представляет лишь убеждения партий.
А когда общество — блоки и Дума — будут насиловать волю Государя, он на так называемую английскую форму конституции не пойдет. Государь знает, как важно сохранить народу самодержавие, который признает лишь полноправную власть.
Видя такое «неслыханное упрямство», общество решает «взять» Монарха «живым», чтобы заставить его отречься в пользу другого, которого заставят отречься от самодержавия.
Падение России вслед за падением Царя показывает ту глубочайшую живую связь Царя с народом, которой существовала и строилась наша страна.
На сцене истории: Царь, общество и народ. Общество вышло сознательно из этой цепи. Оставшиеся две силы: Царь и народ — потеряли друг друга.
Оправдался принцип самодержавия. Без него кто угодно потянется на голову народа, но корней в народе не найдет. Корень подлинной власти — от глубин веков. Без Царя земля осталась одинокая. Началось возглавление народа с тряпьем вместо знамен и хоругвей. Началась война города с деревней [207] ,и она не прекратится, пока деревня не возьмет верха и не создаст правящего класса.
Государь полагался на народ, но не отдавал себе отчета, что народ ему помочь в час нужды не сможет. Он не мог ни позвать, ни спросить народа. Не было вечевого колокола, не было ни верных гонцов к народу, ни посредников. Зато набатом для созыва революции будет Дума: ее назначение — призыв к крови.
207
См. «Записки землевладельца». Н.А. Павлова, издание Суворина 1911 г.; и доклады объединенного дворянства 1908 г. (член совета 1906–1914). — Авт.