Царь и Россия(Размышления о Государе Императоре Николае II)
Шрифт:
Не следует еще забывать, что как о мерах предупреждения и пресечения, так и возмездия — первыми должны были думать лица правящего класса. Слабость этих лиц была преступна, и о попустительстве их беззаконию можно написать тома.
Не умея играть «роли», Государь был милостив, но требовал порядка, и этого порядка бюрократия не умела и боялась дать. Общество осмеливается говорить и писать о какой-то его жестокости. Заграничная пресса плетет клевету о «кровавом царизме», и даже в самом окружении Государя многие позволяли себе указывать на случаи и обвинять, когда Государь не лично, а письменно и без «предупреждения» уволил того или иного сановника: его осуждают за то, что какой-нибудь рескрипт не был достаточно любезен. Ропот салонов и канцелярии на Государя не прекращался никогда.
В 1905 и 1906 году перебит целый ряд верных Государю людей. То были жертвы не строя, а общества,
Было время (июнь 1905 года), когда Государь принял громадной важности решение. Об этом событии еще не время говорить, хотя есть и документы и свидетели. Решение это связано было с рядом крутых мер в целях успокоения страны. Но Государь, взвесив все, передумал и остановился, и на его душе не осталось раскаяния пролитой крови [219] .
219
Генерал Д.Ф. Трепов, узнав, что Витте, оправдываясь, передал Ф.Д. Самарину и мне записки, обвиняющие Государя, хотел сделать у меня выемку. Подробности этого эпизода, характеризующего Витте, я изложу в другом месте. Вопрос шел об аресте Витте и группы чиновников и назначении диктатором Лауница, Дубасова или Столыпина. — Авт.
К партийному началу Государь был безразличен и беспристрастен. Ему ставят в вину принятие значка правого союза [220] , но никто не объяснит, что Государю было подносимо множество значков всяких обществ.
Известно лишь одно, что приняв вожаков партий в 1905 г., Государь был вне партий, и никаких отношений к ним не имел, и знал о них лишь через сановников.
Влияние партий — умеренных, обновления, националистов, прогрессистов и прочих — было совершенно ничтожно, как ничтожны были их «лидеры». Правая партия к 1914 году без денег почти не существовала. Этой партией руководили отставные бюрократы и члены Думы. Собрания были малочисленны и о них никто не знал. Вспышка фанатизма 1905 года угасла, и сил у правых не было никаких.
220
23 декабря 1905 г. Император Николай II принял депутацию Союза русского народа, девиз которого был «За Веру, Царя и Отечество». Председатель Союза А.И. Дубровин преподнес Государю и Цесаревичу Алексею знаки члена Союза русского народа, сделанные по проекту А.А. Майкова. Император принял знаки, поблагодарив Дубровина.
Не зная партийной жизни, Государь и здесь вводится в обман. В тревожные дни января 1917 года главари — часть правых депутатов и сановников — по телеграфу заверяют его и Государыню в готовности и огромной численности отделов Союзов. На самом деле организаций этих почти нет. Однако вера в эту «несуществующую» силу поддерживается сановниками и министрами, и такое уверение имело роковое значение на решение Государыни.
Последним обстоятельством, осложнившим наступившее спокойствие страны с 1907 года, был славянский подъем в Петербурге. В 1909 году его создало то же Петербургское общество. Видя наступившее успокоение, радикалы и «иностранцы» образовали неославянские кружки, отрекаясь от идей московского самаринского кружка. Целый ряд светских лиц с членами палат выехали агитировать в славянские земли. Печать во главе с «Новым Временем» забила в барабаны, требуя освобождения славян уже не от Турции, а от Австрии. Посольство этой страны было чуть не разгромлено толпой. Задор на собраниях, в Думе и банкеты создавали атмосферу войны. При этом в России никто ничего не знал, и славянского вопроса народ не признавал [221] . Это воинственное настроение совпало с походом печати Англии и Франции за славянство, причем директивы движения даются Англией. С той поры Германия и Австрия настороже. Бесспорно, что следствием этого движения общества было приближение войны. Фитили ставятся Западом, а наши общество и печать призывали к войне.
221
Статьи мои в 1907 году («Восточный союз») — об укреплении союза с Францией и заключении 20-летнего договора с Германией, Японией и Турцией и предупреждение о мировой войне — были конфискованы, а после статьи «Диктатор» и продолжения ее Шараповым (Иванов 16) П.А. Столыпин предложил нам временно
С того же года начинает осуществляться объединение радикальных кругов Запада и России.
Я имею основание утверждать, что приказ общественным организациям дан Интернационалом в 1909 году.
Государь своим спокойствием и твердостью не один раз предотвращает так называемые конфликты, и доверие к его мирной политике ничем не нарушается. Миролюбие же дипломатии и бюрократии подлежало большому сомнению. Общество хотело и требовало войны.
Многим известно, каких усилий стоило Государю сглаживать всевозможные недоразумения и, оставаясь спокойным, передавать это спокойствие правительству и тем самым охранять спокойствие страны.
Знал ли Государь, что измена и заговоры близятся к престолу? Есть указания, что он знал и не обманывался; есть указания и обратные. Сам Государь избегал высказываться.
Мог ли Государь помыслить, что огромная часть правящего класса относится к нему недоброжелательно, с осуждением и злобой, как это было и оказалось? Мог ли думать, что после 1905 года не образуется сплоченного ядра государственников, готовых к отпору организуемому заговору? Мог ли допустить, что даже среди окружения растет злой ропот и клевета и что некоторые будут замешаны в заговоре?
Государь не мог помыслить, что в течение небывало опасной войны ни в одном учреждении, ни местности, ни круге общества — пропаганда и клевета [222] на него не встретят сопротивления.
Мог ли Государь полагать, что его коронованные собратья допустят свои правительства и общества осуществлять задачу развала России и будут безразличны к его свержению?
Мог ли думать Царь России и Верховный командующий, что в среде любимой им армии, в его командном составе, в неслыханное нарушение присяги, дисциплины, традиций, и в пору, когда армия была наконец в силах победно кончить войну, — на него, ни в чем неповинного, посягнут?
222
В ноябре 1916 г. саратовское дворянство восстает против клевет на Государя, повергает к стопам самодержавного Царя свои чувства и просьбу о призыве к власти людей испытанной чести, разума и твердости. — Авт.
И наконец, народ, нация, русское ее ядро, выковывавшее столетиями само свою власть, та армия, которая «со слезами умиления» и криками восторга его приветствовавшая, сразу отвернется? А нация пластом отвалится от своего Царя, равнодушно предаст его, не дрогнув хоть где- нибудь бешенством протеста против жалкого общества?
Мог ли Государь допустить, что, не думая ни о Родине, ни о чести, ни о прошлом, ни будущем, народ сменит свой крест, свои стяги на тряпку Интернационала?
Мог ли думать, что его, неповинного, будут судить? За что и кто? Думать, что никто — ни в Думе, ни в обществе — за него, Царя и человека, не заступится?
Нет, Государь не мог допустить ни одной из этих мыслей.
Отсюда его стойкость, спокойствие, бесхитростность, вера в армию, в народ, в светлое будущее — его Отечества.
Мог ли он знать, что заговор предусмотрел все? Политика Витте, война с Японией, 1905 год, — революция, свободы, собрание сил заговора. Славянский и еврейский вопрос. Партии. Мировая война, соучастие в революции Германии и Англии; организация Ленина и прочее.
Все шло по плану — гениально простому и безошибочному.
Государь наш гением не был, и такого плана предусмотреть не мог.
Но страшно то, что кругом него не оказалось никого, кто бы предупредил его, зная о заговорах.
Самодержавие или императорство? Общество не знало и не знает до сих пор, какой у нас был строй. На это не дают точного ответа ни государственное право, ни наука. Знает народ; знает Царя, хозяина земли.
В интересном очерке «Две России» графа А. Салтыкова [223] утверждается, что успехи прошлого лежали в Петровском строе, в императорстве и что будущее — в нем же: новый призыв варягов и полное западничество.
223
Салтыков А., граф. Две России: Национально-психологические очерки. Мюнхен: Милавида, 1922.