Царь нигилистов 3
Шрифт:
Царство Польское. Здесь ситуация прямо противоположна и совсем не радостна. Начиналось все неплохо: в 1815 года Александр Павлович дал конституцию. Пока конституция действовала все было спокойно. Но уже в 1820-м император зачем-то начал конфликтовать с сеймом. Я честно не понимаю, почему. Ни один спорный вопрос не показался мне принципиальным. Здесь прежде всего надо понять, зачем они нам нужны. Если в качестве буфера с Западом, источника рекрутов, ресурсов и налоговых поступлений, то какая нам разница, есть ли у них суд присяжных.
И зачем мы им нужны. Вассальная
Нельзя сравнивать холодных спокойных финнов и поляков с их гонором и воспоминаниями о Великой Польше? Я не очень верю в национальный характер. Но, даже если так. Поляки горды, зато финны упрямы: одно другого стоит. И учитывать это надо. Зачем наносить дополнительные раны их драгоценному польскому гонору, если можно без этого обойтись? Вот и рвануло при дедушке. Боюсь, что не последний раз. Там столько дров наломано, что я не уверен, можно ли вообще исправить ситуацию. Там Россия четверть века сидит на штыках. Думаю, что в течение 5-10 ближайших лет будет новый мятеж.
Вопреки тому, что говорил Талейран, на штыках можно долго сидеть. Но стоит ли? Это же трата ресурсов: каждое подавление протестов обходится как маленькая война. И что возьмешь с мятежного региона: собираемость налогов плохая, рекруты ненадежны (а их и не берут), промышленность в упадке, и население нас ненавидит всеми фибрами души и только и повторяет про себя, как молитву: «Не забудем, не простим!»
Что делать?
Собирать сейм опасно, они могут сразу отложиться. Возвращать конституцию 1815 года — тоже, по той же причине. Если только освободить крестьян. Тогда у нас появится социальная база в борьбе против мятежной шляхты. Но тоже опасно, как всякая экономическая перестройка. Может вызвать падение жизненного уровня и недовольство населения.
Но этого мы и в России не минуем.
Чего нельзя делать точно — так это русификацию. Это контрпродуктивно. Пусть себе изучают родной язык, издают на нем литературу, гордятся родной историей и с тоской вспоминают магдебургское право.
Будет им право лучше магдебургского. Судебная реформа все равно нужна.
Но пока эти национальные игрушки им никто не запрещает — они могут остаться игрушками. Пока мы их не трогаем — это просто клубы по интересам. Но как только начнем давить, у националистов появится мощный аргумент в пользу отделения.
Я бы разделил Россию на унитарную часть и национальные автономии. Последние — это царство Польское, Великое Княжество Финляндское, Прибалтика, Грузия, Кавказ и Средняя Азия.
Национальный вопрос — это самое опасное минное поле в Российской политике. Если у национальных окраин слишком много прав, это бомба под единство империи, но отбирать их назад нельзя,
Им надо дать представительство в парламенте. Американская революция началась с лозунга: "Никаких налогов без представительства". И у нас может быть тоже самое.
Государь! Позвольте мне дописать национальный раздел! Я же не говорю, что он немедленно должен быть принят. Я его недаром оставил на потом. Как самый нетривиальный, полный подводных камней и чреватый будущими кровавыми междоусобицами, если мы что-то сделаем не так.
С надеждой на понимание и прощение (ежели в чем виноват),
Ваш сын и верноподданный, Саша».
Он отложил письмо и посыпал его песочком. Потом надо будет перечитать, вычеркнуть все лишнее и переписать на чистовик.
Раздался скрип.
Саша обернулся. Окошечко в двери было откинуто.
— Ваше Императорское Высочество! — позвал гренадер.
Глава 17
Саша подошел к двери.
За окошечком ждал седоусый георгиевский кавалер с четырьмя крестами, который вчера упрекал за обращение «господа».
— Щи для вас, Ваше Императорское Высочество, не побрезгуйте!
— Где уж мне брезговать-то, арестанту! — заметил Саша.
— Мы сметанки туда положили домашней, деревенской.
— Обалдеть! Благодарствую.
Суп был налит во вполне тюремного вида тарелку, видимо, оловянную, но пах и правда вполне себе. Не баланда. Как-то это прямо лайтово по сравнению с тюрьмами двадцать первого века.
К щам шел большой ломоть черного хлеба и кружка кваса.
— Как вас зовут? — спросил он гренадера.
— Ильей.
— А по батюшке?
— Терентьевичем, — немного смутившись, ответил солдат.
— Спасибо вам, Илья Терентьевич, — сказал Саша.
Щи оказались вполне приличными, так что Саша отдал пустую тарелку.
И вернулся к письму.
В национальном вопросе ему не хватало компетентности, он почувствовал это сразу и не стал писать этот раздел. Но обойти тему было нельзя. Если будет принят билль о правах со свободой слова, то и националисты, и сепаратисты смогут этой свободой воспользоваться. Свобода слова — она либо для всех, либо не для кого.
И что тогда с этим делать?
В правах для национальных автономий есть, конечно, опасность. Региональные парламенты — это центры власти, а значит они смогут взбунтоваться и объявить независимость. Как уже было в Польше при Николае Павловиче. Сейм просто низложил его в качестве польского короля.
С другой стороны, финны же этого не делают. Им же не приходит в голову лишить власти русского царя, который по совместительству Великий Князь Финляндский.
Почему не распадаются США, где в каждом штате своя конституция и избранный губернатор? Почему Швейцария, где четыре государственных языка, не распадается на кантоны?
Почему там в будущем страны Европы (вплоть до Грузии) так стремятся в Европейский союз, НАТО и Шенгенскую зону? Только потому что выгоды перевешивают издержки.