Царь с востока

Хван Дмитрий Иванович

– Кромвель всегда был в гуще боя, ему невероятно везло всю жизнь. Погибнуть от пули или клинка он мог десятки раз, - говорил он, - так пусть уж это произойдёт с нашей помощью.

Положившись на Матусевича и разделяя с ним возможный провал операции, Соколов дал согласие на её проведение. Руководство группой, отправлявшейся в Ирландию, принял Саляев, но у входившего в её состав Мирослава Гусака, человека из ближайшего окружения Матусевича, было своё задание, ради которого и состоялся этот вояж. Поднаторевший в отстреле маньчжурских военачальников Мирослав и должен был устранить человека, которого ненавидели слишком многие. Английские роялисты - за казнь Карла, законного монарха. Ирландцы - за бойню в древней Дрогеде и Уэксфорде, за те неисчислимые страдания народа, которые принесла им армия вторжения. Вполне возможно, что и многие члены Парламента были не прочь удалить этого человека подальше из Лондона, в неспокойную Ирландию, надеясь, что болезнь или случайная пуля убьёт его. Очень многим он мешал своей неподкупностью, прямотой и грубостью, с которыми

он отстаивал свою линию, считая её единственно верной. Этим человеком был генерал-лейтенант парламентской армии Оливер Кромвель, сын небогатого помещика-пуританина, к тому моменту поднявшийся до невиданных высот благодаря великому таланту военачальника и организатора. Остатки разбитой Кромвелем в Англии армии роялистов после казни короля стекались в Ирландию, под командование эмиссара Карла, графа Ормонда. Поддерживаемый папским нунцием, граф заключил соглашение с католиками и, объединив свои усилия, они начали одерживать победы над противником. Уже вскоре англичане-парламентаристы оказались заперты в нескольких крепостях на восточном, ближнем к Англии, побережье Ирландии. Из осаждаемых Дублина, Дендалка и Дерри в Лондон понеслись отчаянные мольбы о помощи. На кону было само существование английского влияния на изумрудном острове. Спасать его Парламентом был призван герой гражданской войны Оливер Кромвель.

Однако вместо решающего полевого сражения, что было привычно в Англии, в Ирландии началась осадная война. Ирландцы не могли себе позволить рисковать армией, а потому заперлись в древних крепостях, предоставляя свободу действия врагу. Пусть у ирландцев были крепости и замки, у Кромвеля имелась новейшая артиллерия, которая без особых усилий рушила средневековые стены. Так было в Дрогеде, Уэксфорде, Гауране и многих других городах. На второй год вторжения Кромвель направил армию на юго-запад, в провинцию Манстер. Взяв оплот католического союза - город Килкенни, генерал-лейтенант подошёл к крепости Клонмель. В отличие от осад других ирландских крепостей, в Клонмеле Кромвель не смог применить свою несложную тактику осадной войны - проделывания брешей в стенах с тем, чтобы обороняющимся пришлось разделять силы на их защиту. Теперь его артиллерия могла бить только по одной стене, так как с востока и запада крепость окружали болота, а вдоль южной стены протекала полноводная река Шур. Гарнизон мог сконцентрироваться на обороне только северной стены.

К обеду английский лагерь снова пришёл в движение - солдаты Парламента, ведомые главнокомандующим армией вторжения, Оливером Кромвелем, после артиллерийской канонады, снова устремились к стене крепости, туда, где зиял пролом. Хью О'Нил, командовавший обороной Клонмеля, подготовил англичанам достойную встречу. Под его энергичным руководством в самое короткое время солдаты и жители города возвели у пролома три стены баррикад таким образом, что ворвавшиеся внутрь враги оказывались в мешке. На стенах установили небольшие пушки, многочисленные мушкетёры заняли удобные позиции не только на баррикадах, но и на крышах и в окнах ближайших домов. Завидев приготовления англичан, защитники Клонмеля принялись издавать воинственные кличи, ободряя друг друга. Эзельский отряд находился на северной стене, слева от пролома, и тоже ждал приближения неприятеля. В состав отряда входило три отделения лучших стрелков Аренсбургского полка, реформированного при новом воеводе Лазаре Паскевиче, а также отделение медицинской службы и две пары снайперов. Основным снайпером был Гусак, прикрывал товарища Лопахин. Мирослав с напарником находился на верхней площадке одной из башен близ северных ворот, а Евгений - на городской стене среди своих стрелков. Уже вскоре со стороны наступавших англичан послышалось слитное пение псалмов, с которыми они шли в очередную атаку.

– Приготовились!
– прокричал стрелкам Саляев, привстав на колено, и снова поднёс к лицу бинокль.
– Наши первые цели - офицеры, знаменосцы! Беречь патроны!

Наконец, пение смолкло и вражеские пехотинцы - одетые в красные кафтаны, которые позже станут отличительной чертой английских войск, с рёвом бросились в пролом. Ирландцы принялись стрелять из мушкетов и немногочисленных пушек, англичане падали на каменистую землю десятками, но атака продолжалась. Видимо, сегодня Кромвель решил во что бы то ни стало взять город. После первой волны штурмующих показалось вторая - мушкетёры в широкополых шляпах и войлочных колпаках, а также доспешные пикинёры, теряя товарищей, устремились к пролому в стене. Большой отряд 'железнобокой' кавалерии Кромвеля, числом в семь-восемь сотен, находясь в полной готовности, ожидал исхода атаки. Как только пехота войдёт в город, свяжет боем защитников и откроет ворота, настанет час кавалерии, которая стальной волной прокатится по улицам, уничтожая всё на своём пути.

Ирландцы защищались с отчаяньем и отвагой. Они знали, какая судьба ожидает их в случае поражения - весть о бойне в Дрогеде облетела весь остров, заставляя сердца его обитателей сжиматься от гнева. Защищавшиеся стреляли не переставая, но краснокафтанники уже прорывались за стену, оказываясь перед баррикадами, с которых на них извергались картечь, а также двойные, скреплённые цепью ядра, которые прорубали целые просеки среди густой толпы нападавших. Началось форменное избиение английской пехоты. Ирландские мушкетёры, выстрелив, тут же уступали место на баррикаде своему товарищу, а сами спешно перезаряжали оружие. Таким образом обеспечивалась непрерывность стрельбы. Англичане, истово выкрикивая строчки из псалмов и то

же время самые грязные ругательства, несмотря на свою отчаянную храбрость и упорство ничего не могли поделать, попав в западню, устроенную им Хью О'Нилом. Все их попытки достать врага кончались только тем, что они устилали землю своими окровавленными телами. В конце концов англичане дрогнули и бросились обратно, затаптывая в образовавшейся сутолоке своих раненых товарищей. Стоял неимоверный шум, в котором смешалось всё - и пушечный рык, и мушкетная пальба, и вопли раненых, и торжествующий ор ирландцев. Парламентские пехотинцы огрызались - с баррикад то и дело падали защитники крепости, но их место тотчас же занимали другие, а оружие погибших подбирали горожане. О'Нил заранее выделил команды из клонмельцев, для того, чтобы те помогали солдатам - заряжали и чистили мушкеты, оттаскивали раненых или заменяли собой погибших воинов. Казалось, Чёрный Хью и на этот раз сможет отразить натиск солдат Кромвеля, который уже второй месяц безрезультатно осаждал город. Это не могло длится слишком долго - вскоре генерал-лейтенанту всё же придётся снять осаду, так как среди его воинов с каждым днём было больше больных, а снабжение армии за счёт близлежащих поселений вызывало всё большие затруднения. Кроме того, неотложные дела снова звали его обратно в Англию. Уже в январе Оливер узнал, что он нужен дома, а в апреле он получил приказ Парламента о возвращении в Англию. Над его страной нависла угроза шотландского вторжения под знаменем Карла Второго, сына казнённого короля, и только он, Оливер Кромвель, мог железной рукой усмирить горцев и завоевать их дикие земли. Из Бристоля за командующим был послан корабль, оставалось лишь взять этот чёртов Клонмель и, оставив командование армией Айртону, вернуться домой!

– Что же творится там, за стеной?!
– Генри Айртон, зять Кромвеля, беззаветно ему преданный, подскакал на вороном жеребце к недвижно сидящему в седле Оливеру.

Увидев, как от крепости начинают отходить, а из пролома - ретироваться нестройные толпы солдат в красных кафтанах, он возмущённо воскликнул:

– Великий Бог! Они отступают! Отступают!

Пристально наблюдавший за развитием атаки Кромвель закрыл глаза. Неудача! Снова неудача! Лютая, бешеная злоба подступала откуда-то изнутри, грозя выплеснуться наружу. Кромвель до крови искусал нижнюю губу, и тонкая её струйка стекала по подбородку на камзол. Айртон и высшие офицеры молча ждали решения Кромвеля. И оно не замедлило себя ждать. Кромвель открыл глаза, посмотрев на серое небо, после чего со звоном вытащил из ножен палаш и воздел его кверху.

– Кавалерии спешиться!
– зазвучал его хриплый голос.
– В атаку! С помощью Господа мы возьмём этот город, и его защитники дорого заплатят нам за все те жертвы, что были нами принесены под его стенами!

Воздух был вспорот лязгом металла обнажаемых клинков и слитным рёвом сотен глоток. Оставив коней в лагере, "железнобокие" - элита армии нового образца - детища Оливера Кромвеля, двинулись в сторону стен Клонмеля. Туда, где сейчас царил хаос и уныние - пехотинцы в беспорядке отступали, позабыв о прежних подвигах, совершённых ими под командованием генерал-лейтенанта. Увидев "железнобоких" и самого Кромвеля, ведущего их в бой, пехота приободрилась, воспрянула духом.

– C нами Кромвель! С нами Господь!
– со всех сторон доносились восторженные вопли.
– Именем Господа, мы победим сегодня!

Кромвель был в ярости, внутри него клокотал гнев, тот самый, что прежде помогал ему в критические моменты - так было при Незби, так будет и сегодня. Тогда Кромвель возглавил атаку кавалерии, сейчас он снова ведёт 'железнобоких' в бой. Генерал-лейтенант видел, как от одного только его вида бегущие солдаты Парламента останавливаются, их лица озаряет решимость, а сердца наполняются душевным спокойствием. Вновь звучат псалмы и, исполнившись доблести, воины идут в атаку с именем Господа на устах. Солдаты обгоняли Кромвеля, одни падали замертво, но другие всё равно шли вперёд.

– Мой лорд, мы возьмём этот город!
– закричал Генри Айртон, догоняя Оливера.
– Не один мятежник умрёт от моей шпаги!

Кромвель, оборачиваясь, вытащил пистоль и бросил взгляд на старые, потемневшие от времени и покрытые у основания зелёным мхом стены Клонмеля.

– Вперёд, Айртон!
– ободряюще крикнул он зятю.

Тот восторженно глянув на тестя, рывком обогнал его и, словно подкошенный упал вдруг ему под ноги, заставив Кромвеля покачнуться. В тот же миг ирландская пуля высекла искры из валуна позади Оливера, со свистом уйдя в сторону. Кромвель похолодел - на голове Айртона зияла отвратительного вида рана, из которой вытекала чёрная кровь, собираясь в густую лужицу.

– Вы ранены, сэр?
– к командующему подскочили несколько солдат и офицеров.

– Прочь! В атаку!
– рычал Кромвель, ища рукой выпавший пистоль.
– Оставьте меня!

Ему подали оружие, помогли подняться на ноги. А в проломе тем временем снова кипел бой, и Оливер желал быть там, где решался исход долгой осады, чтобы вдохновлять солдат.

– Вперёд!
– палашом он указал на стену крепости, но в тот же миг невидимый стрелок снова взялся за свою работу - офицер, что бросился исполнять приказ Кромвеля, лишь на миг заслонил его и тут же упал замертво, обагрив кровью ботфорты Оливера. Через мгновение генерал-лейтенанта словно оглушило - что-то с огромной силой ударило его в челюсть. Он пошатнулся - но его подхватили на руки, снова окружили и понесли. Свет померк в его глазах, но Оливер не желал проваливаться в темноту. Он что-то кричал, призывая солдат исполнить долг перед Господом и Англией.