Царь с востока

Хван Дмитрий Иванович

– Выцеливай всадников!
– рычал Саляев.
– Они главное оружие Кромвеля!

Сам Ринат выстрелами из револьвера свалил с коня уже несколько 'железнобоких', гарцевавших близ его построения. Сражение развалилось на противостояние небольших отрядов пехоты, со стороны англичан поддержанных кавалерией. Чёрный Хью свой отряд рейтар до сих пор придерживал в резерве, выжидая критического момента для ввода всадников в сражение. Со стороны города к ирландцам постоянно прибывало пополнение из числа горожан, вооружённых оружием павших - и своих, и чужих. Наконец, О'Нил решился ввести в бой свой последний козырь - рейтары атаковали левый фланг англичан, врубаясь в ряды сражавшейся пехоты. Англичане, наконец, дрогнули,

сломленные отчаянно-яростным натиском ирландцев и попытались организованно отступить к дороге на Уотерфорд. Небольшой части их войска во главе с Флитвудом, уже не надеявшемся на успех, удалось уйти, его не преследовали. А остальные остались на поле боя. Разделённые, оттеснённые к подножию холмов и прижатые к полноводному руслу ручья, лежащему в овраге, они не сдавались, сражаясь с обречённой решимостью. Английский лагерь, меж тем, уже заняли ирландцы, захватив войсковую казну врага, документы и знамёна, большую часть артиллерии и лазарет, переполненный больными солдатами. Озверевшие от крови воины Чёрного Хью вырезали их всех. О'Нил понимал, что победа близка. Но цена её казалась для него слишком велика - от полутора сотенного отряда рейтар осталось не более тридцати его товарищей. Пехоты полегла половина, никак не меньше...

– Кромвель!
– достигли вдруг его ушей опьянённые великой удачей голоса гонцов.
– Кромвель захвачен!

Хью с окружением спешит туда, сгорая от нетерпения. Посреди захваченной позиции английской артиллерии посреди валяющихся в лужах мертвецов стояли носилки, а на них, прикрытый грубой тканью лежал человек. Нижняя часть его лица была обезображена ранением, язык вывалился, челюсть держалась на лоскутах кожи. Хью пристально всмотрелся в лицо несчастного. Несомненно, это был Оливер Кромвель, командующий армией вторжения, палач и грабитель ирландского народа. Истово вращая глазами, он силился что-то сказать, но лишь сипение исходило из его глотки.

– В крепость его! Готовьте виселицу, а я составлю текст обвинения!- отчеканил Хью, окаменев лицом.
– Кто совершил подвиг?

Покуда О'Нил оглядывал своих людей, ему привели командира испанцев, держа его под руки. Лицо пиренейца было заляпано засохшей грязью, а на голове набухала кровью повязка. Казалось, он готов свалиться наземь в тот же миг, когда его перестанут удерживать.

– Ты будешь щедро вознаграждён!
– проговорил Чёрный Хью донельзя уставшему Кабралу, словно не понимавшему, что происходит. А когда ему втолковали, Хосе указал на командира эзельцев, который, словно в забытьи сидел на земле, привалившись к колесу завалившейся набок пушки. Кабрал рассказал, что их отряды вместе отбили Кромвеля у 'железнобоких', пытавшихся уйти руслом ручья.

– Отдыхайте, ради Господа!
– бросив взгляд на истомлённого эзельца, воскликнул Хью.
– А после жду вас у себя в замке!

В тот день сражение кончилось лишь с наступлением темноты, когда пополнившие свой запас захваченным в английском обозе свинцом и порохом, ирландцы перестали обстреливать укрепившегося на склонах холмов противника, позволив им уйти к Килкенни. Клонмель ликовал. Той же ночью, при свете многочисленных факелов, после прочтения приговора, в котором перечислялись все несчастия ирландского народа, принесённые англичанами, во внутреннем дворе клонмельского замка был повешен Оливер Кромвель. Повешен лишь со второй попытки - в первый раз верёвка, не выдержав грузного тела генерал-лейтенанта, лопнула, заставив охнуть и перекреститься множество зевак. Но Чёрный Хью, громко посетовав на гнилую верёвку, а вовсе не на Провидение, лично проверил крепость другой и довёл казнь до конца.

***

– Ринат! Ты слышишь меня?!
– Лопахин потряс товарища за плечо.
– Пошли в замок, помоешься и поешь!

– Мда, помыться бы сейчас не помешало,

а лучше в бочке с горячей водой покайфовать...
– Саляев мечтательно прикрыл глаза, но вскоре, скривившись будто от зубной боли, посмотрел на Лопахина цепким взглядом:

– Ты знаешь, Женя, сколько людей мы потеряли?

– Шестерых, двое пропали без вести, - глухим голосом ответил Евгений.
– Ищут...

– Да, - криво улыбнувшись, уронил голову Ринат.
– Именно так...
– развёл он руки, отмахнувшись от рыжего здоровяка с жердиной, после чего с некоторым трудом поднялся на ноги.

– А почему я их потерял, Жень?
– продолжил Саляев.
– А ведь это я их потерял! Да потому что отступил от правил...

– Ринат, - насупился Лопахин.
– Парни погибли не зря. Задание выполнено...

– Вот!
– поднял указательный палец бывший морпех.
– Задание!

– Понятно, - проговорил его товарищ.
– В замке есть виски и сидр.

Махнув своим бойцам, чтобы собирались, Саляев, немного размяв спину, проследовал за Лопахиным. Спустившись с холма к его подножию, где их ожидали трофейные кони, ангарцы, в сопровождении офицеров О'Нила, направились к крепости. Места недавних схваток вновь привели Рината в не лучшее состояние духа, захотелось напиться при мысли о том, что на Эзель вернутся далеко не все бойцы Аренсбургского полка. В отличие от ирландских офицеров, потерявших более половины войска, но пребывающих в отличном расположении духа, ангарцы не могли себя заставить радоваться вместе с ними. Наконец, конный отряд въехал в полуразрушенные ворота крепости, миновал разбираемые жителями баррикады и устремился вверх по одной из узких, мощёных камнем, улиц. Там было сыро и сумрачно, пахло плесенью. Лошадиные копыта гулко стучали по камням, редкие прохожие, попадавшиеся на пути, тут же жались к стенам домов, с опаской посматривая на всадников исподлобья. Площадь перед церковью появилась внезапно, из-за очередного поворота, Саляеву даже пришлось зажмуриться от солнечного света. У каменной, похожей на укреплённый форт, церкви отпевали погибших горожан. Ирландцы, а вслед за ними и эзельцы попридержали коней, проезжая мимо площади, заполненной скорбящими клонмельцами.

– Место для наших нашли?
– спросил Лопахина Ринат, оглядывая католического священника, монотонно читавшего Псалтырь по погибшим. Вокруг слуги Господа стояли сгорбленные старики, заплаканные женщины и мрачные, льнущие к матерям, дети. От людей веяло безысходностью, а всё вокруг казалось серым-серо. В довершение снова стал накрапывать прохладный дождь, ветер закачал ветвями деревьев, а где-то наверху ударил и протяжно зазвучал колокол.

– Да, - кивнул Евгений, встретившись взглядами с маленькой девочкой с развевающимися из-под капюшона светлыми волосами, которая крепко держалась за юбку матери.

Сдавленным голосом он продолжил:

– Когда найдут тела Фомы и Клауса, тогда и похороним.

Наконец, всадники въехали в ворота проездной башни старого, порядком обветшалого замка, в котором их ожидал Хью О'Нил. Ринат озирался, чувствуя, как мрачные своды древнего строения давили ему на плечи. Во внутреннем дворе всадники спешились, тогда-то Саляев и заметил мертвеца, висящего в петле на крюке, торчащем из стены.

– Кромвель?
– кивнул Ринат, обращаясь к товарищу.

– Да, он самый, - ответил Лопахин и похлопал Саляева по плечу, - Пошли, Мирослав ждёт нас.

Гусак встретил товарищей в огромном, сумрачном и прохладном зале. Тот сидел на грубо сделанной лавке у открытого огня камина, погружённый в свои мысли. Поднялся он лишь тогда, когда Саляев окликнул снайпера.

– Ринат! Как ты?
– друзья пожали друг другу руки.
– Я не стал разговаривать с Хью, пока вы не подойдёте. Да и английского я не знаю, а на немецком тут не говорят, - улыбнулся Мирослав.
– Его, верно, уже позвали...