Царь с востока
Шрифт:
– А ещё?
– А ишшо о заводах говорили, о литье пушек да и о самих пушках, - продолжил Репа.
– Верные вопросы Никита Иванович задавал, всё по делу - как производство расширить, какая помочь нужна, сколько людишек на работы прислать, не чинят ли нам воеводы козни каки-ие...
Тут Иван широко зевнул и с удовольствием потянулся.
– Спать хочу, мочи нет, - сказал он извиняющимся тоном.
– Что ещё говорил, царь-то?
– не унимался Вольский.
– Любопытен он зело, - пожал плечами Репа, устраиваясь на широкой лавке.
– Всё спрашивал о житье в Сибири... Уж хочет с Соколом знакомство завесть.
–
– Ладно, ты спи, Иван, а мы подумаем насчёт завтрашнего смотра. Надо царя удивить... Пахом!
Даур, дремавший уже на лавке, немедленно был послан к канонирам за командирами батарей - нужно было обсудить план учений.
Сам же Ян решил возвратиться к Рыльскому, чтобы предложить ему участие в государевом смотре. Несмотря на то, что гусарский полковник уже задремал, он тут же вскочил на ноги, едва услыхал от служки с чем пришёл его недавний гость. Наскоро одевшись, Христофор отправился в палаты сибирцев. Там же он и уснул наутро.
Новый день, словно по заказу, выдался солнечным, ясным, к тому же исчез, наконец, вчерашний холодный и порывистый ветер. Лёгкий морозец лишь слегка пощипывал нос и щёки, бодря тело. Едва рассвело, как Ян Вольский и Христофор Рыльский, забравшись на колокольню, нашли открывающийся оттуда вид на покрытые снегом покосные луга и идущую меж них дорогу на Путивль приемлемым для наблюдения за смотром. После чего отряд гусар и командиры орудий провели несколько тренировок, а потом разобрали их с ездовыми и канонирами. К обеду государь русский, Никита Романов, был извещён о начале учений и для лучшего обзора поднялся на колокольню, чтобы с высоты наблюдать за манёврами конной артиллерии. Рядом с ним были несоколько приближённых бояр и князей, а также Вольский и Иван Репа, передавший в дар царю увеличительную трубу, которая весьма ему понравилась. Как сказал Романов, оглядев в неё окрестности, ангарская труба лучше голландской и спросил, возможно ли будет закупить у царя Сокола сотню штук таковых.
– Присылайте купцов, - отвечал Репа.
– А то пока сибирские купцы бывают, енисейцы да красноярцы. Товары разные на ткани выменивают. Надобность у нас в тканях большая.
Царь понимающе кивнул, взявшись за трубу, а стоявшие позади троица бояр зашушукалась.
– Ага, вижу!
– воскликнул вдруг государь, указывая в сторону путивльской дороги пальцем, на котором красовался золотой перстень с драгоценным камнем.
– Гусары Рыльского! И пушкари!
– Для начала свою выучку покажут ездовые, - проговорил Ян, показывая государю на колонну всадников и упряжек, что показалась из-за угловой башни монастыря. Словно тёмная гусеница, она выползала на наст путивльской дороги. Полусотня гусар, возглавляемая самим Рыльским, задавала темп движению колонны. Пушки не отставали - шестёрка коней с лёгкостью тянула каждое из четырёх орудий батареи и боеприпасы к ним, также уложенные в возке.
– Ходко!
– цокнув языком, воскликнул Никита, не отрывая взгляда от окуляра трубы.
– Поспешают пушкари за гусарами!
Едва последний возок миновал поворот, гусары, по команде Рыльского, круто завернули в разные стороны, устремившись на засыпанные снегом покосные луга. Упряжки последовали за ними, по очереди съезжая с дороги - то налево, то направо. Как будто привязанные к всадникам полковника, они образовали уже две гусеницы, длиною
– Эка!
– выпалил кто-то из бояр, стоявших чуть сбоку от государя.
– Эвона как выписывают!
Взрывая мягкий снег и мешая его с чёрной, не замёрзшей ещё землёй, звенящая сбруей конная артиллерия, по команде трубачей, снова возвратилась на дорогу и, проскакав сотню метров, чтобы выровнять строй, остановилась. Гусары разъехались в стороны.
– Добрые ездовые, добрые, - милостиво покивал головою царь.
– Теперь своё умение явят канониры, - продолжил Вольский.
– Им нужно с марша сразу же вступить в бой. Впереди колонны - головной дозор, - Ян пояснял царю ход учений, указывая на дюжину всадников, что двигалась впереди пушкарей.
– Как только они замечают врага... Вот! Трубачи извещают канониров об опасности и те должны изготовиться к стрельбе.
– И сколько же времени им будет надобно?
– повернувшись к Вольскому, спросил Романов.
Ответом ему стали раскатистые звуки выстрелов, согнавших стаю ворон с монастырских крыш.
– Выстрелы холостые, без дроби!
– поспешил пояснить Вольский, когда Никита, опешив, повернулся к нему.
Бояре, жавшиеся друг к дружке позади, загомонили. Если бы не государь, то бородачи давно бы вернулись в монастырские покои, к столам, к теплу, а так им приходилось следовать за царём, да ещё пихаться, чтобы занять местечко что поближе к Романову. Вскоре стоявшая последней упряжка сорвалась вперёд, вновь остановившись впереди колонны - и через некоторое время снова раздался выстрел, третья упряжка повторила её манёвр, а за ней и вторая, и, наконец, первая.
– Мы называем этот прикрывающий манёвр перекатом, - пояснил Ян.
– На юге нашей державы, на верхнем течении Сунгари, иногда гуляют воровские шайки степняков и однажды дивизион этих пушек таким образом разбил джунгарский отряд.
– Государь, Никита Иванович!
– возопил вдруг один из бояр, горестно воздев руки.
– Так и околеть можно! Нешто смерти они твоей желают?! Надобно в трапезную спуститься да горячего испить!
– И то верно, - проговорил Вольский.
– А после того, как согреемся, снова на умение пушкарей поглядим!
Вскоре, к вящему неудовольствию бояр, государь снова поднялся на колокольню, где, запахнувшись в великолепную соболью шубу, продолжил наблюдать за смотром. Во второй половине дня заметно похолодало, и Вольский, дабы не морозить государя, немного подкорректировал ход учений, немного уменьшив их продолжительность. Никите Ивановичу показали стрельбу поверх голов наступающего войска, уничтожение целей с закрытых позиций, из-за холма, а в конце Ян вовлёк государя в процесс, предложив ему поучаствовать в выборе целей для дивизиона единорогов. При этом использовалась связь с корректировщиками огня через сигнальные флажки, сообщаясь через сигнальщика на башне монастыря. Никита Романов был в полном восторге от увиденного. Он дважды уточнял у Вольского, его ли эти пушкари да ездовые или люди Сокола. И Ян дважды пояснял царю, что люди эти выучены при казённых заводах и нижегородской фактории. И что это вчерашние казачки, крестьяне да мастеровые.
– Кроме того, государь, для пущей пользы для Руси надобно уже при заводах школы пушкарские учредить, а в Нижнем Новгороде от Пушкарского приказа училище основать - дабы учить канонирскому умению самых сметливых из тех школ.