Царь с востока
Шрифт:
Сей год стал первым, в который Русь не закупала шведского железа и вдвое уменьшила покупку олова и меди у голландцев и датчан. Постоянно выраставшие в числе уральские казённые заводы, начальником производства на которых Никита Иванович назначил Петра Беклемишева, сына почившего три лета назад боярина Василия Михайловича, с каждым годом давали всё больше выплавляемого металла, изделий из него, а главное - пушек, с помощью которых русское воинство громило своих неприятелей. Строгановским же заводам наказывалось то количество орудий, которое они должны отливать для нужд государства - эта продукция шла на восток, в сибирские городки и остроги, в степные крепостицы, только через которые и могли проходить хивинские купцы, во избежание торговли людьми. Посылались уральские пушки и в казачьи области - на Терек, Сунжу и Дон.
– Э-эх!
– последний удерживавший галеру канат был перерублен дюжим раскрасневшимся бородачом в распахнутом полушубке. Подпорки, удерживавшие судно, уж были выбиты ударами топоров его товарищей и, сопровождаемое торжествующими выкриками и свистом, галера, плавно спустившись со стапеля, шумно плюхнулась на воду. То была тридцать вторая по счёту галера из состава Азово-Донского флота.
Никита Романов же, наконец, решился бросить вызов османам, коих на Чёрном море прежде беспокоили лишь казаки, устраивавшие дерзкие набеги на прибрежные селения. Грабежи, которыми занимались казачьи ватаги, сильно расстраивали отношения Москвы и Константинополя, но теперь царь открыто поддерживал набеги, щедро снабжая донцов с запорожцами оружием, порохом и хлебом. Захват Азова укреплял позиции Руси на южных её границах. Одним из важнейших последствий приобретения устья Дона становилась свободная и безопасная торговля с Персией. Кроме того, освоение южных земель получало новый импульс - ведь богатейшие чернозёмы, не знающие до сих пор крестьянского плуга, покуда контролировались кочующими степняками. Усмирить ногайцев и татар да преподать урок и самим туркам - такова была задача этого похода. Подробный план всего предприятия, как и предложение о его разработке, Никита Иванович получил от ангарского посла и эзельского воеводы Лазаря Паскевича, который, вместе со своим штабом, стал советником при главном воеводе князе Якове Черкасском. Сам Никита, поначалу намеревавшийся сопровождать армию в походе, в начале весны слёг с недомоганием после двух дней охоты на зайца. Кроме прочих лекарей был вызван человек и из Ангарского Двора в Вильне, принятый иными весьма прохладно и даже открыто враждебно. А всё из-за того, что врачом в представительстве сибирского царства была женщина - одна из лучших учениц Дарьи Поповских, ректора медицинского факультета АГУ. В итоге, после нескольких дней кровопускания и рыбной диеты царь приказал ближним людям допустить к себе ангарского лекаря, которая вскоре стала довольно часто посещать царские палаты. Вскоре Никита пошёл на поправку, но к Азову так и не отправился, оставшись в Вильне. Начавшая выдвигаться к югу армия была поделена на несколько частей - первая, состоящая из гусарских полков, запорожцев и молдавских ватаг под началом воеводы князя Ивана Хованского и генерала Христофора Рыльского, усиленная конной артиллерией, шла правым берегом Днепра к его низовьям - громить ногайские кочевья вплоть до Дона. Основное войско приближалось к Азову несколькими путями - московские стрелецкие и солдатские полки воеводы Семёна Урусова плыли на судах - из Москвы-реки в Оку и далее по Волге до Царицына, а оттуда до Дона. Войско князя Юрия Барятинского, состоящее из солдатских полков, осадных команд, а также специалистов минного дела, собиравшееся в Воронеже, плыло на кораблях и бесчисленных стругах из реки Воронеж по Дону. Здесь же, на "Коршуне" находился и сам князь Яков Куденетович Черкасский со своим штабом. Правым берегом шёл огромный обоз, а по обеим сторонам реки перегонялись табуны лошадей и неисчислимое количество мелкого и крупного скота. Наконец, из Тамбова выдвигался шеститысячный отряд князя Семёна Пожарского. Не считая донцов, которые должны будут присоединиться к соединившейся у Азова армии Черкасского, она уже насчитывала более двадцати семи тысяч человек. К Азову воронежская флотилия плыла почти четыре недели, усердно сохраняя в пути порядок. В условленном месте корабли были встречены двухтысячным войском донцов, атаман которых при встрече с царскими воеводами похвалялся им недавним разгромом нескольких ногайских кочевий и захватом турецкой галеры, кою казаки взяли в ночном бою.
– То братья Разины подбили товарищей галеру ту увесть! Вона - Иван, Степан да Фрол!
– рассказывая о том случае князю Барятинскому, довольно щерившийся атаман Корнилий Яковлев кивал на трёх молодцев.
– На галере той коих турок зарезали, а коих и попленили. А ишшо христьянским рабам, что в цепях были, свободу дали! А Степан первый на борт ступил, он и голову турского живота лишил!
Позже, с жалостью оглядев освобождённых галерников, воевода отрядил их в обоз, а братьям Разиным велел дать по серебряному рублю.
А тем временем основная часть армии развёртывалась согласно утверждённому плану, первым делом произведя рекогносцировку местности будущих осадных работ и расположения полков. При этом уже в первый день прикрывавшие штабных офицеров драгуны отогнали и рассеяли несколько ногайских ватаг, осмелившихся приблизиться к ним. Начштаба воеводы князя Черкасского Лазарь Паскевич внёс несколько изменений в план осады, сочтя негодными некоторые из ранее предоставленных ему карт Азова и окрестностей. Уделил внимание ангарец и возможной вылазке части турецкого гарнизона в первые дни осады, вместе с атаманом Яковлевым они составили удобные для врага подходы к лагерю и в вечерних сумерках казачьи патрули заняли там наблюдательные посты. Лазарь не ошибся - с наступлением темноты турки устроили вылазку из крепости, надеясь пленить кого-нибудь из русского войска. Думая, что пришедший под старые стены крепости неприятель, не успевший ещё устроиться, будет беспечен и самонадеян, они сурово просчитались. Патруль донцов, подползший к земляному валу, засёк турок и сумел скрытно сообщить о том. Огородившийся обозными повозками русский лагерь не спал - несколько полков, назначенные в караул, были наготове, ожидая схватки ежечасно. Турецкий отряд,
– Небось не выдержат турчане, Лазарь Миронович?
– Обожди с час, Яков Куденетович, - степенно отвечал Паскевич.
– А после снова начнём. Но только, думаю я, раньше они сдадут Азов.
– Так и поглядим, - буркнул князь, взявшись осматривать крепость в увеличительную трубу.
И снова ангарец оказался прав - не прошло и получаса, как из-за разбитых ворот и каменных завалов показалась процессия знатных турок. Их пропустили до шатра воеводы, а атаман донцов немедля прислал добрых толмачей. Вокруг шатра собрались офицеры и сдерживаемые ими солдаты, с интересом оглядывающие гостей. Вычурные одежды их, грязные да обгорелые, вызывали усмешки у нижних чинов, которые то и дело осмеивали парламентёров. Но лишь одного окрика Черкасского хватило для того, чтобы прекратить обидные реплики и смех - солдаты унялись и вскоре разошлись по своим делам, к тому же близилось время обеда.
Турки сдали крепость. В городе князь разрешил остаться лишь жившим тут грекам, а все остальные должны были его покинуть. Кроме того, Черкасский задержал в плену две тысячи вражеских воинов - необходимо было очистить крепость и город от многочисленных трупов, затушить пожары и расчистить улицы. Только после этого воевода обещал им свободу. Между тем Паскевич посоветовал Якову Куденетовичу начать отвод части войск от Азова. Ещё в Воронеже решено было оставить в усиленном артиллерией Азове шесть полков солдат и три роты драгун - на случай попыток отбить крепость. Пора было и начать раздачу земли стрельцам, коих государем решено было поселить на Дону, на устраиваемой Азовской линии укреплённых поселенений. К тому же было ещё время распахать и засеять придонские луга. Семьи стрельцов, выехавшие вместе с ними из Москвы, сейчас находились в Тамбове, ожидая своей участи.
– Воевода князь! Яков Куденетович!
– обратился после вечернего пира к хмельному Черкасскому Паскевич.
– Что будешь с полоном делать? Отпустишь ли в Крым?
– Не лучше ль перебить их к чертям?
– нахмурил брови крепко стоявший на ногах князь.
– Иль утопить?
– Разве не обещал ты им свободы?
– опешил Лазарь.
Воевода в ответ рассмеялся, а потом крепко обнял ангарца, поблагодарив его:
– За усилие твоё да за пушки, что заводы теперь льют, благодарствую тебе да царю твоему Соколу! Пусть здрав он будет многие лета! А за турок тех не переживай! Завтра и решим. Устал я...
Следующим утром, посадив многих пленников на галеры и струги, флотилия вышла в Азовское море. Среди кораблей была и турецкая галера, захваченная Степаном Разиным сотоварищи. На неё посадили турецких военачальников и самых знатных горожан, за вёсла взялись янычары, коих приковали, как ранее прикованы были истязаемые рабы. Она должна была последней подойти к приближающемуся скалистому берегу близ древнего града Корчева, за этим зорко следила дюжина ангарцев с соседней галеры, с которой на турецкое судно в нужное время были перекинуты мостки. К оробевшим туркам перешли двое, а остальные взялись за мушкеты. Одетые, словно лекари в чумное время, оказавшиеся на турецкой галере ангарцы прошли на её корму, где один из них открыл лоснящийся на солнце стальной чемоданчик.
– Ну что, Савва, - глухим тоном проговорил один из них другому.
– Твоя сторона правая, моя левая. Время нас рассудит.
Глава 13
Посланец из неофициальной столицы Русского царства града Вильны, от главы переведённого в тот город Посольского приказа прибыл к воротам Ангарского Двора ранним утром, едва отпели своё петухи. Взяв коня под уздцы, он нерешительно прогулялся вдоль ворот после чего, недолго потоптавшись у чуть приоткрытой калитки, набрался смелости и потянул калитку на себя, чтобы заглянуть внутрь и позвать караульного или кого-нибудь из дворни.