Царь зверей
Шрифт:
Им, правда, не нравился упорный взгляд её блестящих голубых глаз, но они чувствовали, что она молода и нерешительна.
Девушка остановилась, не зная, что лучше — бежать или вступить в борьбу.
Рыси также остановились, прилегли к земле и, вцепившись когтями в утоптанный снег, внимательно наблюдали за ней, готовые ежеминутно прыгнуть.
Тем временем больная старуха, передвигая стул, добралась до самых дверей. Она сразу увидела, что случилось. Старое мужественное сердце её исполнилось гордости при виде храбрости своей слабенькой внучки, на которую она до сих пор смотрела с некоторым пренебрежением.
Гриджсы из Некуика и с Литтль-Ривера всегда славились своими
И вот в ту минуту, когда она увидела Мелинду и двух страшных хищников, стоявших друг против друга, сердце её затрепетало от безумного ужаса. Собрав все силы свои, она поднялась почти во весь рост и схватила ружьё, которое сын её Джек, отправившийся на рубку леса, держал всегда заряженным. Тяжело опустившись снова в кресло, она взвела курок и пронзительно крикнула:
— Не двигайся, Мелинда! Я буду сейчас стрелять. Ни один мускул не дрогнул в лице девушки. Она только побледнела при мысли, что вот сейчас прогремит выстрел. Зато рыси повернули головы, и зеленовато-жёлтые глаза их сверкнули злобой при виде старухи, сидевшей у дверей.
Блеснул красный огонёк, взвился дымок, и прогремел такой громкий выстрел, что, казалось, будто все стёкла вылетят сейчас из окон хижины. Одна из рысей опрокинулась на спину и осталась лежать неподвижно, убитая большим зарядом крупной дроби. Вторая рысь, задетая разлетевшимися дробинками, повернулась и, словно испуганная кошка, большими скачками понеслась в лес по снегу.
Старуха самодовольно улыбнулась, приставила дымящееся ружьё к стенке и поправила свой чепец. Долго стояла Мелинда, не трогаясь с места и не спуская глаз с мёртвой рыси. Затем, швырнув топор, бросилась к хижине. Упав на колени, она спрятала лицо в передник бабушки и громко зарыдала.
Старуха удивлённо взглянула на неё, ласково погладила её белокурые пушистые волосы и сказала:
— Полно, перестань! Нечего плакать... Ты крошечный комарик, а сердце у тебя бесстрашное, Мелинда. Я горжусь тобою, и отец будет гордиться тобою, когда я всё расскажу ему.
Видя однако, что девушка продолжает плакать и плечи её судорожно вздрагивают, старуха заботливо склонилась над ней.
— Полно, перестань! — сказала она,— Не надо плакать, милая. Лучше снова приняться за оладьи, пока тесто не перекисло.
И девушка и бабушка прекрасно знали, что тесто не может перекиснуть. Но тем не менее девушка сразу успокоилась, поспешно вскочила на ноги, тихонько засмеялась, откинула рукой волосы, достала из стола другую ложку и весело принялась месить тесто. Овцы тем временем кое-как выкарабкались из глубокого снега. Собравшись в кучу посреди двора, они стояли, опустив головы, и со страхом смотрели на неподвижное тело мёртвой рыси.
БЕЛЫЙ ВОЛК
В ту ночь, когда он родился в дымном вигваме, неподалёку от Майчикамоу, раздался вдруг странный и протяжный вой ветра среди гранитных скал, нависших над рекой. Молодая женщина, лежавшая на куче оленьих шкур, открыла глаза и безумным, тусклым взглядом оглянулась кругом. С минуту прислушивалась она, а затем положила руку на ребёнка, лежавшего у её груди.
— Ему надо дать имя,— прошептала она.— Пусть все зовут его Ночным Ветром.
Ухаживавшая за ней старуха, мать её мужа, покачала головой.
— Тише, дочь моя! — сказала она, стараясь успокоить её.— Это не ветер. Это воет старый белый волк. Назовём ребёнка Белым Волком. Быть может, старый белый бродяга полюбит твоего сына и принесёт
— Нет, пусть его зовут Ночной Ветер! — пронзительно вскрикнула молодая мать.
Она повернула голову к стене вигвама, и с губ её сорвался тяжёлый вздох. С этим вздохом вылетел дух её и понёсся над чёрными соснами и пустынными горами, отыскивая счастливые охотничьи луга своих отцов.
Старуха поспешно схватила ребёнка, опасаясь, чтобы дух матери не унёс его с собой.
— Да,— крикнула она, заворачивая ребёнка в одеяло и с тревогой оглядываясь через плечо,— пусть его зовут Ночной Ветер!
Отец впоследствии всегда говорил, что нельзя противоречить матери ребёнка в предсмертный час. Но старуха по-прежнему утверждала, что в ту ночь выл не ветер, а белый волк, и дрожала от страха при мысли, что белый волк возненавидит ребёнка.
Годы проходили за годами, а между тем опасения старухи не оправдывались. Мальчик рос без всяких приключений среди вигвамов на берегу Майчикамоу. Когда он настолько вырос, что мог ходить на охоту и научился отыскивать следы в тёмных сосновых лесах, всюду разнёсся слух, что он находится под особенным покровительством волчьей стаи. Рассказывали — сам он не подтверждал этого, но я не отрицал,— будто видели, как старый белый волк, вой которого походил на вой ветра в расселинах гор, постоянно следовал за мальчиком, держась от него на некотором расстоянии и как бы охраняя его. Мальчик не боялся ходить один в лес, а, напротив, шёл туда с таким видом, как будто был уверен, что находится под охраною невидимых сил. А когда ночью раздавался среди гранитных скал не то свист ветра, не то протяжный вой волка, мальчик становился беспокойным и рвался из вигвама. Отец всеми силами подавлял в сыне эти наклонности до тех пор, пока мальчик не сделался настолько большим и умным, что мог сам собственной волей своей подавлять их. Но племя его ничего не находило странного и ужасного в том, что мальчик стремился к таинственному, ибо он происходил из рода Несквепии — рода «колдунов».
Ночной Ветер рос и становился юношей. Белый волк всё реже и реже принимал участие в его делах. И постепенно о нём забывали. Но во все серьёзные минуты жизни мальчика он снова появлялся, напоминая о своём присутствии воем, похожим на вой ветра, или скользя беловатой тенью по его следам. Одни говорили, что это всё один и тот же волшебный зверь, вечно юный и здоровый. Другие, напротив, утверждали, что страшный хранитель юноши передал своему потомку свои обязанности. Нет никакой надобности решать, кто был прав. Но когда Ночному Ветру исполнилось восемнадцать лет и его подвергли обычному испытанию, большой белый волк неожиданно явился к нему на помощь. Сидя один на вершине горы, юноша, ослабевший от долгого поста, видел призраки небывалых зверей и страшных птиц. Но в последнюю минуту всегда появлялся образ белого волка и разгонял призраки.
В тот год зима была суровая. В рыбачьей деревушке, расположенной у самого устья Наташкуэна, где находился в то время Ночной Ветер, пронёсся вдруг слух, что индейцы, живущие в глубине страны, умирают от голода. Прошло уже шесть месяцев с тех пор, как Ночной Ветер ушёл из дому, нанявшись проводником в экспедицию, которая исследовала минералы. Душа его томилась желанием скорее вернуться в маленькую деревушку на берегу Майчикамоу. Он только и думал, что о своём просторном вигваме из берёзовой коры с двумя жердями под крышей. Думал с тоской и тревогой о своей красивой и доброй молодой жене и о своём медно-красном пятилетнем сыне, чёрные глаза которого искрились, как зыбь морская под лучами солнца; он вспоминал, как сын выбегал ему навстречу и с криком радости обнимал его колени.