Carere morte: Лишенные смерти
Шрифт:
Он говорил всё горячее, уверенней… А Лира осторожно коснулась платья на груди, там, где по-прежнему больно кололо сердце. Обзавестись помощником в нелёгком деле голоса Бездны? Это было бы великолепно! Сильный вампир, хозяин зверей, к тому же, беззаветно преданный ей одной. И младшего Калькара нельзя назвать навязчивым, он не тот, кто способен разбить хрустальный трон её одиночества…
"Соглашайся, Лира! Почему ты медлишь?"
Девушка глубоко вздохнула — вдохнула окружающую черноту, пустоту. Она была абсолютна уверена, что равнодушна к молодому Калькару. Это не любовь. Что же до сих пор так больно колет её неживое сердце?
"Он пойдёт за тобой, он убьёт
— Благодарю, Хиам. Но помощь мне не нужна.
— Леди Лира…
Она запрещающее подняла ладонь. Вампир не увидел это, но почувствовал волну холода, шедшую из кончиков пальцев голоса Бездны.
— Правда, не надо, Хиам. Я знаю, чем это кончится: твоей смертью. Однажды я уже предчувствовала, что те, кто пойдут за мной — погибнут, но малодушно не предупредила их. И они мучают меня до сих пор! Хватит. Я должна быть одна.
Лицо вампира застыло — ледяная маска:
— Леди Лира! Вам не лишить меня свободы выбора, как поступать. Если я решил защищать вас, я…
— Я хочу быть одна, Хиам, — Лира сделала ударение на новом слове: "хочу". Такое маленькое смещение акцента — и серебряное копьё в сердце собеседника! Хиам ничего не сказал. Потерянно вздохнул и совсем скрылся во тьме. Лира не спеша возвратилась к Дэви.
Слышал этот разговор Владыка, или нет, но его отношение к бывшей охотнице вновь изменилось. Он больше не требовал постоянно быть при нём и скоро вовсе отправил её к группе Гелера — на поиски Избранного…
— Владыка за двести лет не сделался предсказуемым, — заметила Лира о своём назначении друзьям-вампирам. Гелер усмехнулся, а Адам Митто задумчиво сказал:
— Иначе он бы уже не был Владыкой. Не обольщайся, Диос. Ты здесь не потому, что по мнению Дэви способна нам помочь. Ты здесь потому, что у Владыки сейчас время важных встреч и важных разговоров и ты, хвостик, будешь ему мешать.
Лира проглотила обиду, спросила спокойно:
— Что за важные встречи?
— Тебе знакомо имя Крас?
— Да. Главный покровитель Ордена. У него какие-то дела с Владыкой вампиров? Он же вас ненавидит.
— "Нас", вампирша Диос. Всё изменилось. Грядёт новая война с Орденом, и по крайней мере в первой битве Крас будет на нашей стороне.
Лира пожала плечами, отвернулась к окну. За ним была холодная дождливая меторская осень. Сообщение Адама не взволновало её, хотя оказалось неожиданным. Война? За Дону? Хм-м. Лира хорошо помнила Орден. Владыке не победить их. Хотя, если Крас будет на стороне carere morte… — Лира зябко повела плечами и придвинулась к стеклу ближе, едва не касаясь его носом. Девушке было скучно. В грядущих сражениях — знала она — ей опять не будет места. Её вечная участь: наблюдать со стороны, наблюдать и ужасаться, ужасаться и гадать, какова доля её вины в происходящем.
В Меторе им не удалось найти Избранного. Слухи о вампире, обращённом кровью владельца Дара в мумию, оказались верны, но за давностью лет восстановить произошедшее не оказалось возможным. Кроме того, Гелеру здорово мешала группа охотников.
Лира развлекалась, как могла. Однажды она так запутала Гелера, что один отряд его марионеток напал на другой, думая, что перед ним охотники Даниеля Гесси. В другой раз на ночной улице Лира поймала вампиршу Вако и всласть попугала её Бездной. Потом Гелер оставил Метор. Они поблуждали в окрестностях Доны, смещаясь всё южнее, и к лету восемьдесят седьмого оказались в Прэсто.
Прэсто — городок у тёплого моря. Курортное местечко.
Митто все искал Избранного, точнее, Избранную — в Прэсто ходил упорный слух о таинственной целительнице carere morte. А Лира отдыхала. Она отыскала пустынное местечко на морском берегу и ходила туда любоваться закатами и восходами почти каждый день. Она сидела на горячем сухом песке, пересыпала песок из ладони в ладонь или просто держала на открытой ладони и ждала, когда песчинки унесёт ветер. Песок сыпался с лёгким шелестом, и Лире казалось, это она сама истончается и рассыпается, это её по крупицам тёплый ветер уносит в небо. Иногда она проходила дальше, до галечного пляжа, и перебирала гладкие камни, обведённые кругами соли, выкладывала из них узоры или просто грела в руках — занятие, достойное двухлетнего ребёнка. Порой Лира вспоминала, что эти камни, холодные и тяжёлые, бессчётное число эпох назад были живыми, странными существами, населявшими совсем ещё молодую планету, и эти мысли нравились вампирше. Они словно приближали её к жизни, заставляли почувствовать связь между всеми когда-либо жившими существами.
Таковы были её странные утренние и вечерние бдения. И в них с девушкой не было вечной спутницы — Бездны. Королева была слаба в Прэсто. Что такое пустота рядом с мощью огромного тёплого моря, огромного звёздного неба? Тьма таяла здесь, на краю земли. Таяла и скоро совсем исчезала… Горизонт в Прэсто был чист, как нигде, и, глядя на кромку воды и неба, Лира порой забывала, что она — carere morte. Она забывалась: Владыка, его свита, вся её странная жизнь казалась глупым сном. И девушка закрывала глаза, смешно надеясь, что таким образом очнётся для новой жизни там, у кромки неба и воды…
Она не запомнила, в какой из визитов на берег познакомилась с Литой. Лита… — совсем не подходящее имя для маленькой, ловкой, быстрой как горная речка девчушки. Лира ясно помнила одно — это Лита предложила знакомство. Она закружила вампиршу, как вихрь. Она вся была — танец и песня.
…- Я не видела тебя здесь прежде, Лита. Откуда ты?
— Я здешняя. Просто я много путешествую. А ты… Ты нездешняя! Я помню, я видела тебя далеко отсюда.
— Я из Доны.
— Ты нездешняя, — кивнула смешная девчушка, странно подчеркнув это слово. На вид ей было лет пятнадцать. Лира очень удивилась, когда, далеко не на первый день знакомства, узнала, что Лите уже двадцать и она замужем. Очень странная особа! И глаза, точнее, их взгляд — словно виденный прежде…
— Нездешняя — что ты хочешь сказать?
— Ты приехала сюда лечиться.
— Ну… да.
— Ты пришла за исцелением, — другой тон. — Так слушай…
Лита взяла флейту и заиграла. Вампирша узнала уже не одну её странную мелодию, но эта была страннее всех: какой-то дикий ритм и долгие трели, прерываемые ещё более долгими паузами.
— Что это?
— Волшебство! — серьёзно прошептала кареглазая девчушка.
Да, это было волшебство. Мелодия выправлялась. Не сразу, шажками, давая Лире время осмыслить все происходящие изменения. Мелодия вела за собой и меняла её, меняясь сама. Что это? — Слёзы на щеках. Лира торопливо осушила их платком, опустила голову, прячась от странной музыкантши за волосами.