Царевич [The Prince]
Шрифт:
— Что? — Ионафан пустился бежать со всех ног, Авен — Езер не отставал. Добежав до отцовского шатра, он ворвался внутрь и похолодел: царь был одет в священнический ефод.
— Нет!
В груди все горело. Сердце колотилось так, что ему казалось: сейчас он задохнется. Он схватил свиток, который носил на шее. — Тебе нельзя, отец! В Законе сказано: только священник…
— Священника нет!
В совершенном ужасе Ионафан приблизился к отцу. — Господин мой, еще даже не полдень. Самуил будет здесь.
На лбу Саула
— Господь не поможет нам, если ты так сделаешь.
— Мое войско! Мои люди уходят от меня! Что, по–вашему, я должен предпринять? — он окинул взглядом всех своих советников.
— Делай, что у тебя на сердце, царь, — по–видимому, все они были солидарны.
Ионафан перевел взгляд с Авенира на Киса, потом на остальных — и снова на отца.
— Самуил придет! — Он шагнул вперед, встал прямо перед отцом. — У Гедеона людей было меньше, чем у нас, и он победил мадианитян.
— Я не Гедеон!
— Ты был простым земледельцем, как он. И Дух Господень сошел на тебя, как на него. Ты собрал триста тридцать тысяч воинов и поразил аммонитов!
— И где сейчас все те воины? — Саул рывком отдернул в сторону полог шатра. — Нету!
— У тебя все равно больше, чем было у Гедеона. Наас и аммонитяне ведь разбиты!
— Филистимляне — беда пострашнее, чем мадианитяне или аммонитяне. — Саул отпустил полог. И простонал, закрыв рукой глаза: — Я не просил делать меня царем. Никогда ничего такого не просил!
— Бог избрал тебя, отец, — Ионафан старался говорить как можно спокойнее, хотя страх присутствующих постепенно передавался ему. — Уповай на Господа и могущество силы его!
— И что это значит? — выступил вперед Авенир. — В практическом и тактическом смысле? Что, Ионафан?
— Бог мог бы послать на врагов огненные стрелы, — поддакнул Кис. — Отчего же Он этого не делает?
Саул резко развернулся: — Где Ковчег? — Глаза всех устремились на него. — Может быть, если бы со мной был Ковчег… Когда–то филистимляне боялись его. Помните?
У Ионафана засосало под ложечкой. Неужели отец хочет сделать из Ковчега идол?
— Они захватили Ковчег.
— Да. И тогда мыши и крысы опустошили их поля. А у филистимлян появились опухоли. И все закончилось тем, что они отправили его обратно, нагрузив колесницу золотом. — Саул взглянул на Авенира. — Сколько понадобится времени, чтобы доставить его сюда?
В шатер пошел один из воинов.
— Господин, Самуила до сих пор нигде не видно.
Авенир нахмурился: — Времени нет. Нужно что — то делать сейчас, пока все не разбежались.
Присутствующие согласились единодушно.
— Нет. — В общем хоре одобрения одиноко прозвучал голос Ионафана. Он смотрел отцу прямо в лицо. — Подождите. Пожалуйста. Дайте прозорливцу еще время.
Авенир покачал головой: — Ты плохо знаешь людей, Ионафан. Если мы будем тянуть и дальше, лагерь опустеет, и царь окажется в одиночестве. Как ты думаешь, сколько проживет твой отец, после
Слова Авенира положили конец колебаниям Саула.
— Приведите ко мне то, что назначено для всесожжения и мирных жертв. Чтобы просить у Бога помощи, надо сперва Ему что–то дать.
Сердце Ионафана тяжело стучало в груди, под ложечкой свернулся тугой холодный ком страха. Он достал свиток Закона.
— Этого нельзя делать, отец. Прошу, послушай. Я покажу…
— Ты что, не понял? — Саул кричал. — Я не могу ждать. — Глаза его полыхали огнем. — И не буду ждать! Самуил обещал придти. Он не сдержал слова! — Саул вышел из шатра. — Собирайте камни. Мы поставим жертвенник вот здесь. — Он схватил Ионафана за руку. — А ты стой тут. И больше ни слова! — Он дернул подбородком. — У других народов цари приносят жертвы перед войсками. Почему бы и мне не поступить также? — Саул повернулся к Авениру. — Созови людей. Они должны видеть, что я делаю. Скажи им, что я приношу жертву Богу, чтобы Он нам помог.
Ионафан оглянулся на Авен — Езера и шепнул оруженосцу: — Встань так, чтобы увидеть всякого, кто приблизится к лагерю. Как только покажется Самуил, стрелой лети сюда и кричи, что он идет. Быстрее!
— Да, господин мой. — Мальчик скрылся за спинами окружающих, развернулся и помчался исполнять приказ Ионафана.
Глядя на отца, юный царевич задавался вопросом: примет ли Бог во внимание, что Саул напуган? Господи, прости его. Он не знает, что творит.
Собравшимся, по–видимому, происходящее было по душе. Если бы его отец прочел, переписал и изучал Закон, он знал бы, что нельзя так оскорблять Бога! А те, кто идет за ним, понимали бы, что не стоит вверять свои жизни человеческим замыслам.
Солнце клонилось к западу. Саулу привели хромого тельца. К чему убивать здорового и невредимого, как велит Закон? Казалось, что раз решив пренебречь одной деталью Закона, отец махнул рукой и на все остальное. Ионафан смотрел, как царь Саул возложил руку на голову животного, громко помолился Богу, прося помощи, а затем перерезал жертве горло. Царевич закрыл глаза, его тошнило. Вскоре до него донесся запах дыма, к которому примешивалось зловоние непослушания.
Люди разошлись, чтобы вернуться к привычным обязанностям. Саул глянул на Ионафана и улыбнулся — уверенно, как прежде. И направился в шатер — говорить с советниками.
Ионафан сел на землю, обхватил голову руками.
Подбежал Авен — Езер. Лицо мальчика пылало. Запыхавшись, он выпалил: — Пророк идет.
Ионафана захлестнул стыд. Как он посмотрит в глаза Самуилу?
Саул вышел из шатра: — Идите сюда! Встретим его вместе! — Он раскрыл объятия и широко улыбнулся. — Приветствую тебя, Самуил!
Глаза Самуила сверкнули. Пальцы, сжимавшие жезл, побелели.
— Саул! Что это ты сделал?
Удивленный, Саул нахмурился. Перевел взгляд с пророка на людей, стоящих вокруг.