Царевич [The Prince]
Шрифт:
Самуил взял свиток поменьше, возложил на алтарь, сооруженный им из камней, и передал Тору Саулу.
— Саул, сын Киса, сына Авиила, сына Церона, сына Бехорафа, сына Афия, Вениамитянина, тебе надлежит сделать для себя список Закона сего со свитка и присутствии священников левитов, чтобы он был у тебя, и ты читал его во все дни жизни своей. Так научишься ты бояться Господа Бога своего, исполняя все слова Закона сего и постановления сего. Если будешь читать его постоянно, это не даст тебе возгордиться, поставив себя выше братьев своих из народа твоего в сердце твоем. И поможет не уклониться
Саул взял свиток и держал, как держат меч. Самуил повернул его лицом к народу. Стиснув челюсти, Саул смотрел на тысячи тысяч обращенных к нему лиц. Смотрел и молчал.
Ионафан был исполнен гордости, глядя на отца. Никто не сказал бы, что тот жаждал царской власти. Пожалуй, он относился к ней со всем энтузиазмом человека, которому только что вынесен смертный приговор. Но ни единый человек во всем Израиле не походил на царя более, чем Саул, сын Киса.
— Господь, помоги мне быть хорошим помощником отцу, во что бы то ни стало, — молился Ионафан. — Когда он будет нуждаться в защите, дай мне сил. Когда ему нужен будет совет, дай мудрости. Окружи его сильными мужами, храбрыми воинами, которые будут бояться Тебя и верно служить своему царю.
Ионафан думал, что теперь жизнь их изменится, но едва семейство добралось до Гивы, отец вернулся на поле, оставив без приказаний всех, кто последовал за ним, желая исполнить любое царское распоряжение. Они разбили шатры вокруг города и ждали.
— Ты будешь делать список Закона, отец?
— Сначала поле.
Обеспокоенный, Ионафан пошел к матери.
— Так повелел ему прозорливец, мама. Самуил, конечно же, будет недоволен, если отец не исполнит то, что он сказал.
— Ионафан, Саул теперь царь Израиля, а всякий царь делает то, что ему угодно. Если отец не захочет переписывать Закон, ничего не поделаешь. Не трать время, пытаясь его переубедить. Возьми Киса. Уж на что силен твой дед, удалось ли ему хоть раз одолеть Саула?
— Нет.
— Твой отец не рвался царствовать, но нравится ему это или нет, он теперь царь. А ты, хочешь — не хочешь, — царевич, наследник престола.
Мать Ионафана была не из тех, кто бросает слова на ветер. Каждое из них говорилось не просто так.
— К чему ты клонишь, мама? Лучше скажи прямо.
Она развела руками. — Женское ли дело — указывать мужчине, как ему поступать?
— Все, что я хочу — это служить отцу.
Она сложила руки на коленях и загадочно улыбнулась. — Так служи.
Ну что же. Если у отца нет времени переписывать Закон, тогда этим займется он.
Он пошел на поле и попросил разрешения отправиться в школу пророков в Навафе. Саул кивнул. — Покончи с этим делом как можно скорее и возвращайся домой. — Он обнял Ионафана, поцеловал его и отпустил.
Вернувшись домой, Ионафан обнаружил, что мать уже собрала ему вещи в дорогу.
Глава вторая
Ионафан развернул свиток дальше, закрепил и аккуратно обмакнул
— На сегодня хватит.
Вздрогнув, Ионафан поднял глаза и увидел наблюдавшего за ним Самуила. Лицо прозорливца было серьезно и торжественно, глаза горели внутренним огнем. Ионафан всегда испытывал некоторое стеснение, глядя в лицо Самуилу — человеку, который слышал голос Бога и возвещал людям Его Слово.
Ионафан встал, и Самуил взял свиток, аккуратно скатал его, вложил в чехол и убрал прочь.
— Буква Закона важна, царевич, но столь же необходимо и понимание его сути.
Ионафан повторил затверженное наизусть: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе». Он заметил, как нахмурился прозорливец, и его самого бросило в жар. Что если Самуил счел это за дерзость, или еще того хуже — за неуважение к себе? Слова, опрометчиво произнесенные Ионафаном, можно было принять за порицание сыновей пророка, репутация которых отличалась от репутации Самуила, как небо отличается от земли, — зря он это сказал. Ионафан сглотнул, размышляя, что делать дальше. Извиниться? Но вдруг тогда придется объясняться?
— Ты явился издалека, чтобы сделать список с Закона в этой школе пророков. Почему ты не выбрал место поближе к дому?
— Потому что здесь ты, господин.
Глаза Самуила потемнели.
— Не называй меня так, — он указал на небо. — Есть только один Господин. Господь Авраама, Исаака и Иакова, Бог на небе и на земле.
Ионафан совсем повесил голову. Лучше уж молчать, чем сболтнуть еще что–нибудь, что обидит пророка.
— Тебя послал сюда твой отец, царь?
Как же ответить? Он не хотел, чтобы пророку стало известно, что поля интересуют Саула больше, чем Божий закон.
— Не хочешь отвечать?
— Он дал мне свое разрешение.
— Почему он не пришел с тобой сам?
Сердце Ионафана гулко застучало в груди. — У царя много важных дел…
— Важнее, чем переписывать Закон?
Это упрек!
— Нет. Я ведь сделаю ему свиток.
Самуил покачал головой.
— Весь народ слышал, что сказал я твоему отцу в Массифе. Ты стоял рядом с ним, верно?
— Да, — у Ионафана вспотели ладони. Прислушивается ли Бог к их разговору? — Ты сказал, что у царя должен быть список со свитка Закона, царю нужно читать его каждый день и всегда иметь при себе.
— Царь должен сделать список собственной рукой.
Ионафан не мог пообещать, что отец найдет время, чтобы самому переписать Закон. Саул упорно продолжал заниматься своими полями, хотя воины, последовавшие за ним в Гиву, все еще ожидали приказаний. Может быть, отец надеялся, что те устанут ждать и отправятся домой. Но допустит ли Бог такое? Одно дело — самому желать стать царем, и совсем другое — быть царем, призванным Богом на царство.
— Ты боишься что–то сказать?