Царевна Медного хребта
Шрифт:
В комнате становится темнее и старик вынимает осколок звезды, подаренный ему Веселиной. Это напоминает ей о благодарности. Внутри хижины пахнет сосновой смолой. Веселина вздыхает, поворачивает голову, чтобы посмотреть на Ярослава. Сын старого пастуха выглядит так, словно ненавидит находиться в маленькой хижине, где даже нет сеней. Одна большая комната, с печью в центре. Осколок звезды освещает всё вокруг, создавая длинные густые тени от печи и людей вокруг. Ярослав не смотрит по сторонам, синие глаза напряжённо сосредоточены на том, чтобы не выдать его чувств. Веселина почти слышит эхо вокруг него. То, как он злится. Это заставляет её саму напрягаться, потому что Ярослав здесь только из-за Дубыни, а Веселина
— Не стоит вам просто вдвоем бродить по лесу! Давай, Лють, сходи проводи их.
Веселина удивлённо моргает, услышав эти слова. Обратив, наконец-то внимание на разговор. Она только поворачивается к пастуху, чтобы возмутиться, но Солоха, конечно, отвечает ему быстрее, даже если в начале она громко смеется.
— Женщины сильнее мужчин, старый.
Солоха не пытается оскорблять, она просто сообщает правду. Ведьмовство сильнее Колдовства, проще и быстрее. Не требует обучения. Женщины могут учить друг друга, как сама Солоха уже второй год обучает Веселину, но на самом деле кроме дара и понимания как именно составлять Слова — ничего не требуется. А дар есть у всех. Он поёт в крови, передаётся от матери к дочери, существует независимо от того, хочет ли кто-то его использовать. Колдовство — это обучение, система сложных жестов и любая ошибка в нём развеет всё. В Ведьмовстве не существует ошибок кроме самих желаний ведьмы. И все женщины — от природы ведьмы, вопрос только в том, какой силы будет их дар.
И хотя Дубыня, конечно, должен это знать, он качает головой Солохе в ответ и улыбается мягко и снисходительно:
— Я буду чувствовать себя таким виноватым, если Иван вернётся.
— Это избыточно, — морщится Солоха, выглядя немного презрительно и холодный острый взгляд Ярослава сосредотачивается на ней. Дубыне требуется положить руку на плечо сына, чтобы он молчал. Воспитание заставляет его не реагировать. Веселине попросту скучно, даже если она немного очарована Ярославом. Кроме месяцев все кого она встречала — были или богатырями или крестьянами. Слишком бедными или слишком воинственными. Ярослав… утонченный, похожий на Малахитницу, из-за чего он очаровывает Веселину с легкостью, не прилагая усилий и ясно не задумываясь о том, хочет ли этого.
Веселина осознает то, как много она смотрит на этого молодца и от того испытывает острое желание немедленно сбежать. Она бы немедленно превратилась в ящерицу и скрылась между старых грязных досок пола, найдя какую-то щель, в которой сможет исчезнуть, но неожиданно Солоха держит ее за локоть. Заземляет, принуждая остаться на месте. Веселина не бежит.
Или, хотя бы, она не срывается с места сразу. Только следует за своей наставницей к двери. Та что-то говорит, смеясь, но всё, чего хочет Веселина это уйти. Она чувствует, как её настигает холодный ветер, пронизывающий до костей страх. В неё пробуждается немного паники и беспокойства.
Мама попросила её быть осторожней. Выразила беспокойство, но хотела только чтобы Веселина не рисковала и была под охраной. Она могла бы сказать не выходить из дворца, но не сделала этого. Она естественно хотела запретить Веселине быть где-то рядом с волхвом, но почти промолчала. Веселина скатывается по спирали, чувствуя себя неправильно. Она следует за наставницей, но даже не замечает где
— Прекрати это, — говорит Солоха, остановившись и обхватив ладонями лицо Веселины, — твоя мать обожает тебя.
— Я знаю, — лишь немного морщась отвечает Веселина и по её лицу очевидно, как сильно она беспокоится, даже если не в полной мере осознаёт что именно заставляет её крутиться по спирали.
— Она любит тебя.
— Она переживает, — отвечает Веселина и это то, откуда прорастает её беспокойство, — она боится.
— Так и есть, — соглашается Солоха и улыбается неожиданно мягко, — ты впервые в физической и реальной опасности с тех пор как она тебя забрала себе. Дай ей привыкнуть, позволь смириться с тем, что ты смертная, ещё раз.
Солоха убирает ладони и больше не трогает Веселину, отпускает её лицо, но всё ещё улыбается так же мягко, как будто Веселина делает что-то правильно, когда беспокоится. Как будто то, как Веселина нервничает это идеально. И она продолжает говорить, развернувшись чтобы снова идти вперед.
— Вы наверняка на самом деле ни о чем не говорили.
— Я извинилась, мама тоже, — спорит с наставницей Веселина.
Солоха на это громко фыркает:
— Не говорили, — кивает она, словно возражение Веселины на самом деле согласие и объясняется, сразу, — Извинения — это не разговор.
Веселина не может спорить с ней. Она на самом деле не знает, являются ли извинения разговором. Понятия не имеет, что вообще должно считаться на самом деле разговором. Солоха продолжает, потому что конечно она это делает. Она всегда объясняет, как будто она учит Веселину не только знахарству или ведьмовству, но и чему-то ещё. Чему-то большему. Может быть она учит её быть человеком, пока все остальные кого Веселина знает, хотят чтобы она прекратила им быть.
— Я знаю тебя и знаю её. Вы паниковали. Вы обе, конечно, выразили свои причины в какой-то форме. Сказали о том как заботитесь друг о друге, но это были бы монологи. Ты бы сообщила свои причины, свои извинения. Она сделала бы тоже самое. Вы обе сказали бы о том что любите друг друга и всё. Это не разговор. Это перечисление фактов, когда тому, кого ты любишь приходиться смириться. Это даже не компромисс.
Веселина поджимает губы, следуя за наставницей. Она не знает что ответить, поэтому молча слушает. Когда впереди появляется розовая с золотом дымка Хозяйской Руки, внутри которой существует дворец, Веселина с трудом удерживается от того, чтобы с облегчением выдохнуть. Это почти мучительно неловко, когда Солоха оставляет её, чтобы скрыться среди деревьев.
Вернувшись домой и глядя в лицо встречающей её матери Веселина задается вопросом о том, чем на самом деле является настоящий разговор. Она ничего не начинает, только здоровается, улыбаясь. Гадает о том, как именно рассказать о ещё одной встрече с волхвом. Теперь она знает его имя и цель.
Ничего не приходит в голову Веселины. Малахитница лучше справляется с тем, чтобы попытаться начать разговор. Это не о волхве.
— Я помню, как забрала тебя. Йома сказала, что я ничего не могу сделать с тем, чтобы ты стала духом. Нет ничего, чтобы твоя жизнь была длиннее. Живая вода омолодит тебя, но не сделает бессмертной. Я помню, как я дала тебе имя и назвала своей дочерью, решив игнорировать всё. Я решила, что ты моя и я не отдам тебя ничему и никому.
Веселина удивлённо моргает, глядя в зелёные глаза матери. Она не ожидает того, что слышит и понятия не имеет что сказать. Она глубоко любит, заботится и знает, что это взаимно. Веселина понимает.