Царевна Волхова
Шрифт:
Она поднялась, прихрамывая, заковыляла по комнате - ногу отсидела. Этак не трудно с ума сойти. Конечно, если каждый день к бутылке прикладываться, да душу себе травить...
Тася не договорила - послышался резкий настойчивый звонок в дверь.
– Слушай, Татуся, у меня хорошие новости!
Ворвалась Ксана, оживленная, помолодевшая, и принялась вынимать из двух объемистых пакетов кульки со всякой всячиной: и сладости детям, и парную телятину с рынка, и фрукты... С порога она начала тормошить подругу, благоухая тонким летучим ароматом дорогого
– Ну что, все киснешь? Вижу, вижу! Позор тебе, Таська! Ты только погляди на себя... все тебе дано, все при тебе, а ты ползаешь тут, как серая инфузория! Хотя, честно сказать, не помню какие они - инфузории эти может, не серые... Но все равно ты чистая инфузория! Ну, не буду, милая, не буду, прости...
Она перехватила Тасин взгляд, в котором сквозила такая беспомощность и тоска, что Ксана на миг растерялась, но виду не подала и быстро прошла на кухню.
– Давай-ка ставь чайник, сейчас перекусим, а потом я тебе кое-что расскажу.
– А чего тянуть - говори сейчас.
Не ясно было: рада Тася Ксаниному нежданному появлению или скорее раздражена...
Ксана скосила глаза, указывая на детей, которые маячили на пороге: мол, разговор не для их ушей.
– Слушайте, там на улице весной веет! Вышла утром, а там небо такое... Народ через лужи скачет, - слякоть же еще, грязь по колено, а глаза у всех шалые! Так что, имейте в виду: на носу лето! Это не кто-нибудь - это я вам говорю, а я женщина ведь опасная!..
Она подхватила Сенечку и потащила в детскую, прихватив кулек с конфетами и зефиром.
– Элька, друг, догоняй!
– крикнула хмурой Эле, которая так и стояла с мокрыми по локоть руками.
– Нам с мамой срочно пошушукаться нужно, шепнула Ксана, приобняв Элю за плечи.
– Понимаешь, мама нынче совсем не в духе, а у меня новости для нее. Хорошие. Так что...
– Ладно, теть Ксан. Вы сидите спокойно, я вам мешать не буду. У меня ещё стирки целый таз, а "Вятка" наша сломалась.
– Так надо бы мастера...
– начала Ксана, но девочка уж не слушала, скрылась в ванне, плотно прикрыв за собой дверь.
– Да-а-а, - покачала головой притихшая Ксана.
– Что-то совсем завяли мои девчонки. Замучились, бедные. Ну, да не беда!
Тряхнув головой, она ринулась в кухню - как на баррикады. Знала, что предложение её может вызвать у Таси бурю протеста, и ей предстоит непростая задача убедить её в том, что это единственный выход...
Когда минут сорок спустя Эля появилась на кухне, битва уж отгремела, мама, как видно, уж выплакалась и теперь сидела задумавшись, подперев обе щеки кулачками, как маленькая. Тетя Ксана выжидательно глядела на нее, вертя между пальцами сигарету.
– Тетя Ксана!
– поразилась Эля.
– Вы же не курите!
– Закуришь тут с вами, - обернулась та с наигранно-сердитым выражением.
– Им тут, можно сказать, манна небесная с неба сыпется, а они, видите ли, ещё раздумывают! Ух!
– она погрозила
– Ах ты, Боже мой, я же в театр опаздываю!
И прошелестев по коридору длинной кожаной юбкой, наскоро запахнув плащ, уже сбегала по лестнице, оборачиваясь и махая рукой.
Захлопнув дверь, Тася привалилась к ней спиной, запрокинула голову.
– Мам, ну что?
– не удержалась Эля.
– Чего она предложила? Работу?
– Пойдем-ка. Надо нам было при тебе говорить, ты ведь теперь совсем взрослая...
Со вздохом опустившись на стул, она закурила, прищурилась и взглянула на дочь.
– К новым русским в услужение мне идти предлагает. Как думаешь, соглашаться?
Эля вскочила так резко, что опрокинула табуретку.
– Мам, и ты ещё спрашиваешь?! Я надеюсь, ты уже отказалась?
– Погоди, Эльчик, не горячись. Нам с тобой привередничать-то нельзя.
Тася отвернулась к окну и, ссутулившись, какое-то время молча курила. А Эля не решалась нарушить паузу.
– Киска, все не так страшно!
– вздохнув, обернулась к ней мама. Сейчас я тебе расскажу, что и как, а решать будем вместе. Хорошо?
– Мам, ну чего тут решать, что решать?
– кипятилась девчонка, дергая маму за руку.
– Ну подумай: ты - и прислуга! И у кого? Ладно бы у бельгийской королевы - это бы ещё можно, а так... Мамуль, ведь тебе от этого только хуже будет... и не только тебе!
Эля отвернулась, с ненавистью глядя на на капли, мерно тренькающие о край раковины. Кран у них тек давно...
Суть Ксаниного предложения сводилась к следующему: её подруга актриса, вышедшая на пенсию, на весь весенне-летний сезон сдала свою дачу в Загорянке. Посторный двухэтажный дом с террасой и тенистый сад. Правда, довольно запущенный... Ее весьма деловой племянник, видя, что тетке пенсии не хватает, быстренько убедил её сдать дачу и подыскал съемщиков, семью своего начальника Ермилова. Тот был главой крупной торговой фирмы. В его семье было двое детей: младшая девочка - ровесница Сенечки и сын девяти лет. Детям на лето нужна была няня или бонна - это уж как кому больше нравится называть...
Когда Любаша, эта самая актриса, поделилась с Ксаной своей новостью, та прямо-таки подскочила с восторженным воплем: мол, будет у этого торгаша бонна! Она сразу подумала о Тасе - для той это было решением многих проблем. И платить за жилье не нужно с марта по сентябрь, и свежим воздухом бы дети дышали... рай, да и только!
Ксана немедленно приступила к переговорам, даже ещё не добившись Тасиного согласия. Оказалось, что Тасина кандидатура семейство Ермиловых вполне устраивает. Узнав о том, что Тася учительница, они пришли в полный восторг и заявили, что помимо пятисот долларов в месяц за услуги няни, готовы платить ещё триста за уроки которые она будет давать их сыну. Оставалась самая малость - убедить Тасю! Ксана почему-то ни минуты не сомневалась, что подруге это предложение, мягко говоря, придется не по душе.