Царевна Волхова
Шрифт:
– Мам, мы с тобой как ежихи, честное слово! Те сначала тоже фыркают, дергаются и пыхтят, когда их в руки возьмешь, а потом... Как успокоятся немножко, потихонечку нос свой высовывают из иголок и пьют молоко. Слушай, а давай мы... давай пообещаем друг другу, что не будем больше дикими ежихами? А если кто-то из нас станет пыхтеть и подпрыгивать, то другая сразу подаст знак: приручайся!
– И какой же это будет знак, ручная ты моя?
– улыбаясь и хлюпая носом, спросила Тася.
– Давай мы станем тереть кончик носа!
Глава 6
ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК
Ксана, которая уже не надеялась на согласие подруги, узнав о нем, страшно обрадовалась и принялась улаживать
Отъезд назначили на пятое марта. А накануне, четвертого, раздался неожиданный телефонный звонок. Звонила Евгения Игатьевна, сестра покойного Гавриила Игнатьевича, мужа бабушки Тони. Тася приходилась ей внучатой племянницей. Не родной. Ведь для Тасиной мамы он не был родным отцом... Евгения Игнатьевна, зная о настойчивых Тасиных поисках безвестного деда, долгое время пыталась кое-что вспомнить, маялась - был ведь какой-то след! Вспомнила, наконец, и сразу кинулась к телефону. И вовремя: ещё день - и Тасю с детьми поминай как звали! Связь с ними оборвалась бы на все лето...
И баба Женя, Евгения Игнатьевна, начала свой рассказ. Генечка Гавриил Игнатьевич - обычно на разговоры был скуп, все больше помалкивал. Но как-то в один из прекрасных летних дней, когда сестра пригласила брата к себе на дачу, разговорился о Тоне - жене. Она тогда как раз приболела и приехать с ним не смогла. Тоня тревожила его, он чувствовал, что тайна какая-то жжет ей сердце. И сердце болит. Не то что болит - из груди рвется!
– "Тяжек воздух нам земли!" - Геня все повторял в тот день слова Пушкинского Черномора, выводящего рать свою со дна моря, чтобы обойти дозором чудный остров царя Салтана. Он повторял это, - тонким старушечьим голоском выводила Баба Женя в телефонную трубку, - как бы сокрушаясь о Тонечке. Будто бы это ей тяжек воздух нашей земли. Груз на сердце был у неё - груз тяжелый. А в чем все дело-то было - нет, Геня не говорил... И знал ли сам это, не знал ли - я, видишь ли, Тасенька, тоже не понимаю. Но он вдруг, а сели мы тогда в нашей тенистой беседке чай пить, а к чайку я наливочку свою фирменную припасла, так вот...
– тараторила бабушка Женя, вдруг он мне и начал рассказывать про то как Тонечка его в Москве появилась. А ведь любил он её страшно, да! Страшно любил! Так вот, говорит он мне, братик милый, что устроилась она домработницей в один очень хороший дом к одной очень хорошей женщине. Как звали-то её - я уж сейчас не припомню. Знаешь, семья была из числа старых московских интеллигентов. Как в старые годы говаривали: "из бывших". А муж хозяйки-то Тонечкиной - очень высокий военный чин был. То есть, сама понимаешь, я о военных советского времени так не думаю, - не причисляю их к интеллигентам... да и вообще я военных не жалую - сама знаешь...
Тася с трудом подавляла в себе желание закричать в трубку, чтобы баба Женя перестала её мучить и не тянула резину. Ведь сейчас, вот сейчас она, Тася, ухватит желанную ниточку! Потянет за неё и поведет её та по лесам, по полям, да рекам, поведет к могиле родного деда. И исполнится воля Тонечкина! И узнает внучка её то, чего сама так истово, с такой страстью желала... За что заплатила счастьем своим! Тася сердцем чувствовала - этот нежданный звонок и путанный рассказ бабы Жени - и есть начало пути, который приведет её к цели.
– Ну и вот...
– продолжала бабушка Женя, ещё минут
– Баба Женечка, а откуда конкретно с Волги, из какого города она приехала, - про это дедушка Геня не говорил?
– Нет, миленькая. А вот, что чудом каким-то судьба их на вокзале свела - Тонечку и эту добрую женщину, - про это он говорил. И прямо с вокзала та её к себе в дом забрала. Поняла, что иначе погибнет девушка. В таком городе, да одна... Без работы, без образования - ну, школу-то она где-то там у себя окончила, а что с того толку? Да, ещё она была в положении...
– Кто? Бабушка Тоня?
– помертвела Тася.
– Ну, конечно! Она не сразу сказала об этом хозяйке своей: стыдно ей было очень. Сама понимаешь, нравы в то время были не то, что теперь, а мужа-то у ней не было и ребеночек получался незаконнорожденный, как говорят...
– Значит, мамин настоящий отец - откуда-то с Волги?
– Тасин голос дрожал.
Еще бы слово, ещё хоть полслова!
– Значит, так получается. Только о нем, по-моему, Тоня даже Гене не говорила... Во всяком случае, он это дело молчанием обходил. Сама понимаешь, я, как всякая женщина, любопытная, и к нему с этим подбиралась то так, то сяк... уж очень хотелось мне, чтоб он рассказал про родного отца мамы твоей покойницы. Но Геня - нет, ни в какую! Грех её прикрыл, ребеночка усыновил... но это уж позже было. Они познакомились, когда маме твоей уж четвертый годок шел. И все эти три года Тоня у женщины той домработницей пробыла.
– Баба Женя, неужели вы совсем ничего больше не помните? Может, дед Геня все-таки хоть какую зацепочку дал?
– Нет, миленькая, не дал. Говорю ведь, что он в тот день только жалел её. Но о прошлом жены своей - ни гу-гу. Только я ведь тебе не про это сказать-то хочу, не про ту нашу посиделку на даче...
– Господи, а про что?
– крикнула Тася.
– А про то, что у Гени был друг, звали его Виктор Петрович. Очень близкие они были друзья, ещё с войны. А сама знаешь, такая дружба не бьется!
– И что ж этот друг ... жив еще?
– Вот чего не знаю того не знаю. Но если с кем Генечка и делился, так это с ним - с Виктором. Тайн у них друг от друга не было.
– А как мне найти его? Как его фамилия?
– Тася, кажется, от волнения, побежала б по комнате, да телефонный провод мешал.
– Телефонная книжка Генина у меня была, только никак найти не могу. Поищу еще. А фамилия друга этого - Рябов. Он примерно одних с Генечкой лет. Выходит, ему сейчас должно быть... дай соображу... да, где-то примерно восемьдесят пять - восемьдесят семь... Жив-ли в такие годы-то? Хотя поколение наше крепкое, этого не отнять! Ты попытайся в справке узнать. Жил он, помнится, где-то в районе Красных ворот. Ну вот, милая, все тебе, как есть, рассказала. Ну, не поминай лихом старуху, звони, если что. И удачи тебе. Тебе очень нужна она, эта удача!