Царица Армянская
Шрифт:
продавцами — армянскими воинами, как и следовало купцам, истово.
Особенно дорого просили за миловидных девушек и молодых женщин.
Неожиданно в этой сутолоке вдруг появилась Мари-Луйс. Едва ее
колесница врезалась в толпу, как все бросились в разные стороны.
Царица громко спросила:
— Э-эй, доблестные воины, кому из вас досталась в долю моя приемная
дочь, хеттская девушка Ерес Эпит? Я ищу ее!.. Э-эй, дочь моя, отзовись,
если
— Здесь я, матушка царица!..
Ерес Эпит бегом примчалась, бросилась к колеснице своей обожаемой
покровительницы:
— Здесь я! Меня продают!..
Девушка не успела договорить, как ее уже нагнал хозяин, конник из
Драконова полка.
— Это моя добыча, великая царица! — закричал он.
— Добыча свята и по праву принадлежит тебе, — сказала царица. — Но ты
ведь продаешь ее, а я куплю у тебя.
Мари-Луйс сняла с головного своего убора жемчужную булавку и
протянула воину.
— Бери. Эта жемчужина стоит не одной сотни пленников. Думаю, ты
останешься доволен?..
Воин облобызал ноги царицы. А площадь взорвалась восклицаниями
удивленного люда: такая цена за одну пленницу?!
Царица тем временем бережно усадила рядом с собою Ерес Епит и
повернула коней назад.
— Что же ты раньше не подала мне весточки, Ерес Эпит? Я не думала,
что ты среди пленников. Спасибо, боги подсказали мне поискать тебя здесь!
О Эпит-Анаит, добрейшая и справедливейшая из богов!..
А Ерес Эпит, плача от счастья, нежно ластилась к коленям царицы...
В этот день Мари-Луйс отправилась с визитом к хеттской царице,
старшей жене Мурсилиса, которую по ее повелению содержали здесь же, в
палатах властителя Нерика.
Пленница очень удивилась, увидев ее, но Мари-Луйс почтительно
приблизилась к ней и с участием в голосе сказала:
— Твой царственный супруг, как принято по вашим обычаям, предал земле
тело твоего сына Наназити. Я пришла, чтобы выразить тебе свое сочувствие
и, насколько это возможно, утешить тебя, царица.
— Благодарю, победительница!..
Мари-Луйс поразилась. В голосе этой потерявшей взрослого сына женщины
не ощущалось боли и страдания. И глаза ее были сухие...
— Твой супруг очень жесток по отношению к моему мужу, царица
армянская. Я очень тревожусь о своем повелителе.
— Неужто к нему жестоки? — удивилась Мари-Луйс — Не думаю. Это
исключено, царица. Его содержат с подобающим почтением, как царственного
пленника. Я сама слышала, как мой супруг приказал своим военачальникам не
допускать жестокости
воинов и жрецов, у которых к нему свой особый счет.
— А почему же нас не освободили и не дали уехать домой?
— Это я не позволила.
— Вот как? — вздрогнула хеттская царица. — Но ты ведь жила у нас в
такой неге и холе? Больше того, по своей воле сожительствовала с царем
Мурсилисом? И за все такая плата?..
— Неправду говоришь, царица. Отнюдь не по своей воле я все это
делала. И не по доброте твой супруг содержал меня в неге и холе. Он
насиловал мою плоть, раздирал мою душу и в оплату окружил меня роскошью...
Мари-Луйс предостерегающе подняла руку, не давая прервать себя.
— Благодаря вашей «неге и холе» я осквернена и раздавлена. Ни ты, ни
твой муж, так и знай, больше не увидите своего Хаттушаша!.. И на троне вам
тоже никогда больше не восседать!
Пленница бросилась в ноги Мари-Луйс со стенаниями:
— О, мстишь за себя! Бессердечная, жестокая тигрица!
— Да, мщу. Не просто за себя, а за оскверненную душу свою, за
надругательство, за боль и страдания моей родины, причиненные твоим царем!
Я просто не вправе забыть об этом.
— Но ты же расточала моему супругу такие ласки, изображала такую
влюбленность?!
— Да, расточала, да, оскверняла свое тело. Но все это с целью
обмануть его, одурачить, заставить вступить в бой с армянским войском. Я
знала, что только такой ценой добьюсь его погибели и нашей победы! А ты,
ты думала, мне нужен твой Мурсилис?.. Ха-ха-ха!.. Нет, милая. Я шла к
своей цели после вашего вероломства в Нерике! Это я уничтожила вашего
верховного военачальника! Я отравила моими ядовитыми стрелами...
Мари-Луйс оборвала себя. Не стала говорить, что и сына ее, Наназити,
убила она. Бог с ней, и без того уже повержена. Перевела речь на другое,
обещала содержать до конца жизни в полном благополучии и с должной
почтительностью.
Про себя Мари-Луйс с горечью подумала, что в последнее время получает
какое-то даже удовольствие от своей жестокости...
Почувствовав вдруг усталость, она отошла от распростертой на полу
хеттской царицы и, распорядившись, чтобы пленницу накормили, дали хорошего
вина и вообще были бы предупредительны, удалилась.
Мари-Луйс зашла и к женам хеттских военачальников. Те встретили ее
льстивыми улыбками, земными поклонами, вознесением молитв, чтобы боги