Царица Армянская
Шрифт:
реже, но в мыслях его она жила постоянно. Иногда представлялась каким-то
нежным видением, во всем белом, далекая и светлая. А порой виделась в
черном одеянии, сжигающая, как жаркий ветер в пустыне. Или вдруг возникала
как живая и, зазывно смеясь, протягивала руки, но не к нему, а к Каранни.
Играла кудрями царевича, а тот, словно по дьявольскому наваждению,
оборачивался хеттским жрецом, вонзающим кинжал в ее тело, и тогда она
кричала,
Картины сменяли одна другую. Но чаще всего Арбок Перчу грезилась
некая жрица, отчетливо внушавшая ему, что его желанная пребывает во власти
богов и тот, о ком все ее мечты, обладает волшебной силой, дарит ей
великую радость. «А ты, Арбок Перч, против него — ничто в ее глазах.
Забудь свою желанную! — наставляет жрица из грез. — Да освободят тебя боги
от этого наваждения! Да помогут тебе увидеть все открытыми глазами! Иначе
ведь вконец изведешься!..»
Арбок Перч решил объехать и осмотреть все те места в Нерике, где
хетты истязали армян, когда обманом захватили город.
Однажды он, к своему изумлению, встретил царицу. По совету жрицы из
грез Арбок Перч отправился на поклонение к богу Угуру. Там-то он и
столкнулся с Мари-Луйс, которую сопровождали несколько женщин и отряд
телохранителей. Они тоже приехали на поклонение богу Угуру. Царица
находилась тут уже девять дней. И все это время строго постилась.
Она как-то странно отнеслась к Арбок Перчу. И в ответ на его
молчаливый поклон сказала:
— Я принимаю твое приветствие, Арбок Перч, только потому, что одно
время ты был мне люб. Но должна предупредить: то, чего ты ищешь, не
суждено тебе обрести. Не бывать этому!..
Арбок Перч опустился на колено.
— Но, божественная, я ищу свою потерю! Не могу ее забыть! Стараюсь,
но ничего не получается!..
— Я понимаю тебя и сочувствую. Однако уверена: ничто не поможет тебе
обрести ее. Ты понапрасну мечешься, тешишь себя надеждой. Цари ведь про
все ведают, ты еще и не подумаешь, а они наперед твои мысли читают. Вот
ищешь справедливости для себя и для людей, а ее, увы, нет. И там, у богов,
у неба, тоже нет.
— Так неужто сидеть сложа руки и молча взирать на то, как нас
обирают, как попирают наши души?! Имея глаза — не глядеть, обладая
сердцем — не чувствовать?
Мари-Луйс засмеялась и долгим взглядом пристально посмотрела на него,
вроде бы жалеючи.
— Одно время ты был покорен своим властелинам — мне и моему
царственному супругу, и я даже осуждала эту твою
когда ты в отдалении от нас, я все больше ценю тебя, Арбок Перч. И мой
долг предостеречь тебя: держись подальше от покровительства власть
предержащих. Они опасны. И дыхание их может быть смертоносным...
Мари-Луйс зажгла огонь в курильнице.
— Тебе бы, Арбок Перч, происходить от благородных кровей, да боги
распорядились иначе, рабом породили. И только мне было дано сделать тебя
свободным человеком. Но не об этом я хотела говорить. Ты мог бы помочь мне
в войне, которую я объявила богам, но вижу, что уклоняешься. Считаешь, что
наши с тобой судьбы в чем-то схожи и даже потери наши невосполнимые
равновелики. Действия твои благородны. К благородству все тянутся. И
убогий тоже...
«Что верно, то верно! — подумал Арбок Перч. — К благородству тянутся
все. Даже червяк в земле хочет казаться благородным. Так уж природа
устроена...»
Мари-Луйс, словно прочитав его мысль, сказала:
— Из земли и камня полученная эта краска тоже благородна...
Она принялась смешивать краски, чтобы затем раскрасить глиняную
чашку, в которой горел огонь.
— Из земли и камня полученная эта красота тоже благородная и стойкая.
Все, что от земли, — благородно... Куда лежал твой путь?
— И пути мои, и мысли обращены к богам. Молился о своей потере.
— Ты отвергнут?
— Да, просто убит!..
— Это поистине так! — помрачнев, сказала царица. — Оба мы придавлены
одинаковой мукой, и причина нашего страдания почти одна и та же. Однако
повторяю: забудь свою желанную.
— Но боги не дают мне такой возможности!
— Значит, забудь и богов! Видишь, как все оборачивается: чем полнее
им отдаешься, тем более жестокими они становятся...
Она собрала краску горкой, сделала в середине лунку и, обернувшись,
попросила:
— Ерес Эпит, дочь моя, принеси воды.
Девушка с готовностью выбежала за дверь. Мари-Луйс, взглядом указав
ей вслед, спросила:
— Приметил?
— Нет, великая царица! — виновато пожал плечами Арбок Перч. — А
что?..
— Красивая и благородная. Благородством своим прекрасна. А ты тщетно
ищешь отвергнувшую тебя. Вот и к подножию грозного Угура за тем же явился.
Ерес Эпит хеттка. Ты не догадался об этом?..
Девушка вернулась с водой.
Смуглая, румяная, стройная, с высоко поднятой головкой, с чудесными