Царская дочь
Шрифт:
– А наши дети, они ведь тоже писают и какают. Вот у нас с Ириной четверо, и мы заботимся о них, платим за их образование. Так же и Бог. А моя жена руководит в церкви группой прославления3, и три дня в неделю пропадает на репетициях, – ну скажите, какой муж это потерпит? Но сказано: «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестёр, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную».
Михайлова же смотрела
Через проход сидела молодая женщина в сине-белой полосатой кофточке, с маленьким мальчиком. Едва малыш закапризничал, она закачала его на коленях. Когда и это не помогло, то сунула ему мишку в синенькой кепочке на затылке и точно такой же полосатой рубашке, как и у неё самой, и мальчик тут же успокоился. И Михайлова опять удивилась: что ей здесь нужно?
После проповеди пастор помолился, и его сменил клетчатый:
– А теперь послушайте объявления. Напоминаю, что продолжается пост и молитва за наше здание. Во вторник и среду у нас молитвенные группы, – кто в какую ходит. В пятницу в Москве, в Большой церкви, будет ночная молитва с одиннадцати ночи до шести утра. В следующее воскресенье – хлебопреломление.
– Ну а теперь «Отче наш», – всё так же приклеено улыбаясь, сказал пастор-клоун.
И зал забубнил хором:
– Отче наш, Сущий на небесах…
У самого входа стоял большой белый шкаф с маленькой доской объявлений, куда прилепили жёлтый стикер: «Срочно нужны зимняя куртка для мальчика трёх лет, и зимняя куртка для девочки двух лет. Светлана». Это очень тронуло. И Михайлова подумала: а не та ли это, с мишкой?
Через час должно было состояться второе служение, так как все прихожане не вмещались. Во дворе мужчина лет пятидесяти, на джипе, раздражённо говорил кому-то по телефону:
– Мне сейчас некогда, я в церкви…
И Мхайлова снова удивилась: а он-то что здесь делает?
Позвонил её муж, Максим:
– Ты где? Скоро придёшь? Не пошла сегодня к своим-то?
– Нет.
И Михайлова страшно испугалась, что Максим узнает, где она сегодня побывала, как будто у него «жучки» и он мог проследить за ней через телефон!
Нескольких прихожан Михайлова заметила в очереди в гипермаркете, в том числе брата Дмитрия в небесно-голубой куртке, но они к ней не подошли и не пригласили посетить свою церковь вновь. И она подумала: странный нынче сектант пошёл…
***
Каждое воскресенье, в семь вечера, в бизнес-центре «Капитан», в Мраморном зале на третьем этаже проходила православная воскресная школа для взрослых. Вдоль стен стояли шаткие манекены в сложных национальных костюмах, висели нелепые картины модного городского художника Игоря Криворучко.
Жена Игоря, Татьяна, с перекошенным от дикой злобы лицом, ушла в туалет мыть кисти. У её мужа была нетрадиционная ориентация. Они снимали здесь мастерскую, писали портреты на заказ и давали
Панорамные окна закрывал красный театральный занавес, сейчас раздёрнутый. Зал рассчитан на шестьдесят мест, но на школу приходило максимум человек тринадцать, неприветливых и мрачных людей.
Михайлова была в ужасе от «церкви», где сегодня из любопытства побывала, но их пастырь ей понравился: а что, приветливый, талантливый клоун!
Но на воскресной школе Михайлова уже отличала от других бабушку в вязаной беретке, и пожилую семейную пару с маленькой шумной девочкой, – они даже здоровались! Ещё была девица, очень худая, нервная и издёрганная, в узких джинсах и в длинном шарфе на голове, – ужасно нелепо! Ничьих имён она не знала.
Приехал батюшка, отец Алексий, в скромном чёрном подряснике. Михайлова знала его полжизни, но не видела лет десять. Он поседел, постарел, снял свои толстенные очки: операцию сделал, или же надел контактные линзы.
Отец Алексий уселся за стол, подобострастно пододвинутый мужчинами, и кротко начал:
– Сообщаю специально для тех, кто сегодня пришёл сюда впервые. Наши занятия проходят в форме вопросов и ответов. Это не какие-то специальные курсы по конкретной тематике, их полно и без нас. Если я знаю, то отвечу, а если не знаю, то подскажу, у кого можно узнать. Ну, у кого какие накопились вопросы?
И, поскольку все молчали, Михайлова решилась первой:
– А вот почему, если истина одна, Бог благословляет и еретические «церкви»? Почему они так легко находят деньги для строительства своих зданий, почему богаты?
Отец Алексий, образованнейший человек, рассказывал историю Церкви долго и обстоятельно. Мужчина, отец или дед маленькой девочки, старательно конспектировал его речь в своём ежедневнике.
– Православные как говорят? «Бог ушёл и оставил нам Себя», католики – римского папу, а протестанты – Библию. Но Писание всего лишь часть Предания. А что будет, если все Библии на земле уничтожат, – такие попытки, кстати сказать, неоднократно предпринимались. Что останется тогда у протестантов? Ничего! А у католиков? Мы, православные, знаем, что Святейший Патриарх – грешный человек, и поэтому может ошибаться, а римский папа – «непогрешим»! А у нас в случае уничтожения Писания останется Священное Предание. И мы восстановим Писание на основе трудов Святых отцев…
– А что такое Предание? Это какая-то книга вроде Библии?
– Священное Предание – это передача жизни и опыта Церкви. В его состав входят Священное Писание, определения Вселенских соборов, литургическое предание, творения святых отцев и учителей Церкви, жития святых…
– Тогда почему же, – напомнила Михайлова свой вопрос, – если наша вера – самая истинная, то Бог благословляет и еретиков, сектантов? Они живут богато, находят деньги на строительство своих молитвенных зданий?
– Так Господь повелевает солнышку вставать и над злыми, и над добрыми. Такого же просто не было в истории: в 1987 году в СССР осталось всего 6893 православных храма и пятнадцать монастырей, и за двадцать лет стало 36 тысяч храмов и тысяча монастырей!4 Вот и сектантские церкви растут, как поганки, потому что почва хорошо удобрена.