Царская сабля
Шрифт:
Боярин чуть скривил губы, выражая свое снисхождение к оружным простолюдинам.
О князе и Андрее Басманове он, правда, тоже не вспомнил. Вестимо, оттого, что знатные люди относились к ним так же, как сами они к холопам.
– Славная сеча тогда вышла, ага? – поднявшись на четвереньки, подобрался ближе Булданин. – Есть чего вспомнить и детям рассказать! От мы и подумали с боярами: а не заказать ли нам общей братчины? Дабы сидельцам арским и впредь единство крепкое заиметь?
– Тебя токмо искали, боярин Басарга, – зевнул, потягиваясь, разомлевший Тимофей. – Коли нас всего четверо таковых уцелело, грех тебя в братчину не позвать.
– Так тебе ведрами надо пить, а не ковшами, Тимоха, – зачерпнул из бочонка еще корец хмельного напитка юркий боярин. – Эвон, телеса какие! Таковых помалу не залить.
– Меня князь с поручением отослал. – Памятуя наказ Михайлы Воротынского, Басарга о своих приключениях предпочел не распространяться. – А как вернулся – ополчение уже разъехалось. После снова поручение князь доверил… Почитай, токмо сегодня я со службы и вернулся. Или еще нет? Бояр-то, смотрю, снова исполчают?
– Так это ты на службе княжеской Михайлу Немеровского зарубить исхитрился? – сел на полке Софоний Зорин. – Как же тебе это удалось?
– Видать, нелегко, Софон, – вместо Басарги ответил Булданин. – Ты кафтан-то вспомни, что друг наш в предбаннике оставил. В лохмотья весь изрублен, следа целого не осталось!
– Так кафтан меня как раз не удивляет, – пригладил влажную бородку боярин. – Удивляет, что удалось самого Немеровского на клинок нанизать. Ты меня, Басарга, конечно, извини, да токмо на мастера сабельного боя ты нисколько не похож. Больше на новика деревенского смахиваешь. Отваги в тебе много, а опыта мало.
– Котелком я его неожиданно огрел, – нехотя признался молодой воин. – Он опешил от неожиданности, тут на саблю мою и напоролся.
– Сабля у тебя, кстати, знатная, дорогая, – забрав у гиганта ковшик, боярин Булданин зачерпнул меда уже для себя. – Прямо царская сабля!
– Повезло мне в сече… – Басарга поторопился отвернуть от опасной темы, связанной с казанскими событиями. – Чудом боярина Немеровского одолел. Холопы же его меня там на дороге так отделали, что почти умер. Княжна подобрала да исцелила и сюда доставила. Так что не так просто было в тамошней сече выстоять.
– Что за княжна? Я ее знаю? – Боярин Зорин спустился с полатей за своим ковшом меда.
– Княжна – красавица, – мечтательно вздохнул боярский сын. – Мирослава Шуйская. Глаза – янтарь чистый в зеленой оправе. Голос ровно мед течет. Щеки бархатные, уста яхонтовые…
– Да ты никак запал на нее, Басарга?! – Подхватив с пола бадью с водой, малорослик окатил боярского сына ледяной водой: – Охолонись, деревенщина! Не твоего полета птица. Шуйские они с самим царем знатностью меряются и себя выше считают! Они-то свои колена от старшего сына Александра Святого [31] ведут, а князья московские – от младшего. Куда тебе со своим чином да к такой крале прицеливаться?
31
Имеется в виду Александр Невский.
– Сам ты деревенщина, боярин Илья, – лениво ответил со своей полки Заболоцкий. – Хам и балабол. Как тебя не зарубили по сей день с твоим-то языком, ума не приложу? Что до княжны, так ведь пред Богом и томлением сердечным на свете все равны. Как мыслишь,
– Мыслю, о том у княжны надобно мнение узнавать, а не меж собой гадания устраивать, – резонно ответил боярин Зорин.
– Как же ее спросишь-то? – вздохнул Басарга. – Она в тереме Шуйском, с бабками да девками, у приживалок под присмотром, у холопов под охраной. Кабы и захотел темной ночью украсть, так и то не по силам.
– Не горюй, молодец, – подмигнул ему Софоний. – На то и есть друзья, чтобы в том помогать, чего самому не по силам. Я в Москве сызмальства рос. Ходы правильные знаю. Будет тебе свидание с княжной. Пару дней потерпи, все устрою. Коли она здесь, в Москве, то свидитесь.
– Вот так друзьям отвечают! – громко зарычал Тимофей, неожиданно опрокидывая на зазевавшегося Илью бадью с водой. – Вот так, деревня тверская, басурманская! Помощь предлагают, а не под лавкой хихикают!
– Пиво, пиво, пиво!!! – ныряя под полати, заголосил рыжебородый Булданин. – Мед хмельной разбавишь, медведь бестолковый!
– Правда, поможешь? – тихо переспросил Зорина Басарга.
Тот лишь многозначительно улыбнулся и посоветовал:
– Ты токмо кафтанчик-то поменяй… Бо люди не поймут. Напугаешь красну девицу понапрасну, опосля точно и близко не подойдет.
Поздним вечером боярского сына Леонтьева призвал к себе в татарскую горницу хозяин дома. Князь Михайло возлежал на тахте средь подушек, завернутый в атласный халат, раскинувшийся и безмятежный, воздев к потолку густую курчавую бороду. На столике перед ним стояли кувшин, пара кубков, ваза с курагой, инжиром и влажными кусочками ананаса, сбереженного на леднике еще с осенней поры.
– Пришел? – приоткрыв глаз, поинтересовался князь. – Садись, вина себе наливай, пей. Может, хоть тебе легче станет. Устал я за минувшие дни, ох устал… Ноги не носят, руки не слушаются. Даже хмель не берет.
– Нешто так плохо все, княже?
– Ныне ужо хорошо, боярин. Ныне государь на поправку пошел. Глаза сегодня открыл, ввечеру бульона густого откушал, с царицей беседовал, молебен за здравие заказал. Бог даст, завтра на ноги встанет. А коли встанет, то семейке Старицкой токмо и останется, что лошадей закладывать да обратно в Новгород возвертаться. Одно дело трон после царя почившего ухватить, и совсем иное – бунт супротив законного государя устраивать. На бунт они не решатся. Ныне в Москве сил, Иоанну преданных, в избытке. Тысяча избранная почти вся собралась, полки стрелецкие наготове, люд городской тоже не отмолчится. Нет, не по силам Владимиру Старицкому супротив живого царя восставать. Для такого племянник слабоват… Э-э, да что же это с тобой, боярин?! Нешто тати обнесли?
Князь, щурясь всего одним веком, только теперь заметил, что Басарга стоит перед ним лишь в одном исподнем.
– Прости, княже, надеть ныне нечего, – развел руками боярский сын. – Рубаха нарядная и порты кровью залиты, кафтан царский порублен, бриганту твою, не серчай, тоже не уберег, пробита она, изрезана и замарана вся…
– Молчи, и так голова болит, – поморщился князь. – Сам помню, в каком виде тебя княжна Шуйская привезла. Краше в гроб кладут. Ладно, велю Луке опять сундуки отворить. Рухляди у меня припасено немало. Что-то для сыновей шили, что-то сам по молодости носил, да ныне в теле раздался. Бери зараз поболее, дабы голышом не шастать, коли опять порубают. И в пир, и в мир, и в добры люди. – Князь по очереди согнул три пальца и захохотал, довольный своей шуткой.