Царский пират

Апраксин Иван

– Но вы же собирались сражаться как раз с нами – с русскими? – напомнил он. – Так вы говорили?

Братья кивнули.

– Ну да, – согласился Франц. – Нам сначала сказали, что вы – мусульмане. Но мы сразу поняли, что это ложь. И тогда нам сказали, что вы – дикари, и этому мы поверили.

– И сейчас верите? – усмехнулся поморский капитан.

– Нет, сейчас мы знаем, что это совсем не так, – твердо сказал Франц. – Мы увидели благородного капитана и графа. – Он кивнул в сторону Василия Прончищева, прохаживавшегося на палубе

неподалеку. – И других славных воинов, с которыми приятно будет стоять в бою плечом к плечу. Поэтому мы сами и захотели остаться с вами.

Пока Франц говорил, Альберт метнул в его сторону вопросительный взгляд. Ему показалось, что брат говорит слишком выспренно, словно пересказывает какие-то фразы из рыцарских песен, которые распевают трубадуры. Но Степан ничего этого не заметил. Ингрид переводила только общий смысл сказанного: немецкий язык все же отличается от шведского…

– На самом деле мы хотели попасть в Новый Свет, – сказал Альберт, пользуясь случаем поговорить по душам с капитаном. – Там огромные просторы и множество действительно диких племен, которые нужно покорять. Там место для настоящих рыцарей.

Степан задумался. Его глаз уже успел выхватить вдали показавшееся устье реки Наровы, и в голове невольно проснулись мысли о родной земле, к которой он теперь уже был так близок.

– Новый Свет? – повторил он. – Я слышал о Новом Свете… Что ж, все может быть. Может быть, мы с вами еще и попадем туда. Посмотрим, что там за дикие племена.

Говоря это, он был совершенно искренен с самим собой. Ведь ждет же их с Лаврентием где-то островок с растущим там деревом. А под деревцем тем стоит бел-горюч камень-Алатырь. А на камне том ждет его, Степана, прекрасная девица с лицом Богородицы Небесной. Где это? Где тот заветный остров? Уж не в Новом ли Свете? Как знать…

* * *

Неподалеку от устья Наровы спустили паруса и бросили оба якоря – стоянка обещала быть долгой. Сначала нужно было послать лазутчиков. Где находится русская армия? Далеко ли от Нарвы? Идет ли вообще все еще война или уже подписано мирное соглашение?

На воду спустили шлюпку. Для Степана большой проблемой было отобрать надежных людей, чтобы послать их в разведку. Не на всякого можно было положиться. В душу никому не заглянешь. Пока у всех общая судьба, все и ведут себя одинаково. А в глубине души каждый имеет свою мысль, свой интерес. Стоит человеку оказаться одному, на свободе, и он может повести себя совсем не так, как про него кажется, пока он вместе со всеми.

А выбор был невелик. Посылать вновь примкнувших к команде корабля людей было нельзя – они не ориентируются ни на местности, ни в обстановке. Их, если поймают, скорее всего, запросто повесят на первом попавшемся суку. Да и не найдут они ничего, и не знают, у кого расспрашивать.

Оставались только те люди, которые были товарищами Степана еще по пленению. Но далеко не на всех он мог положиться.

Ипат с Агафоном? У-у-у-у…

Это еще вопрос, как они поведут себя, оказавшись вдали от корабля, на берегу. У них есть сильные поводы обижаться на Степана за многое. Не враги ли они? Может быть, что и нет, но не стоит это проверять сейчас.

Демид? Он вроде бы не должен был затаить ничего дурного в душе, но ведь больно уж хочет он попасть домой. Не драпанет ли он вообще, едва окажется на берегу? Достанет крестьянский зипун, дырявую шапчонку, возьмет в руки выструганный посох, да и побежит лесами-оврагами к себе в деревню. Больно нужно ему служить тут разведчиком…

– Пойдут Лаврентий с Лембитом, – в конце концов решил капитан. – Все разузнают и вернутся. А мы пока будем их тут ждать.

Рисковать Лаврентием совсем не хотелось, да и боялся за него Степан, но никого лучше выбрать не смог. Надежный друг: никуда не сбежит, обязательно вернется. Кроме него, у Степана никого больше нет на свете, да ведь и у Лаврентия, кроме Степана, – тоже никого.

Ну, а про Лембита понятно, он – почти что местный житель, ему в первую очередь и идти в разведку. Лембиту тоже подводить не резон: он ведь уже договорился со Степаном о том, что уйдет домой. Да и вообще хозяин Хявисте вызывал у капитана уважение своей основательностью.

Разведчики уплыли на лодке, и на корабле воцарилась атмосфера ожидания. От устья Наровы до самой Нарвы почти полдня пути, если идти пешком. А ведь еще нужно провести собственно разведку. И идти обратно полдня, так что раньше чем через двое суток Лаврентия с Лембитом не ожидали.

Команда хотела по этому случаю расслабиться, и пошли разговоры о том, что в трюме еще много недопитого пива и вонючего шнапса, а путь по морю был долгим, так что… Но Степан пресек эти мысли, заявив, что враг может напасть каждую минуту, и поэтому экипажу приказывается оружие держать наготове и запалы – зажженными.

Это была чистая правда, потому что, хоть парус с изображением Богородицы был опущен и не бросался в глаза со всех сторон, внимание ливонцев и шведов могла привлечь русская надпись на борту или еще что – мало ли бывает случайностей. А все время уповать на удачу – не годится!

Больше всех нетерпение проявляли два человека – сотник Василий и Марко Фоскарино. Василию не терпелось явиться к русским воеводам и доложить о себе, вновь начать службу московскому царю, а венецианский купец желал как можно скорее продолжить свое путешествие в Россию.

Два дня прошли на бриге в тревожном ожидании, а утром третьего дня Степан в подзорную трубу увидел, как от берега отвалила знакомая лодочка с двумя людьми. Слава богу, оба разведчика благополучно возвратились!

Известия, привезенные Лаврентием и Лембитом, казались утешительными. Русские войска вернулись под Нарву и вновь заняли крепость Ивангород. Брали ее штурмом, так что теперь в стенах имеются проломы, которые русские активно заделывают.